Бессмертие страсти - страница 11

— Там достаточно безлюдно, чтобы мы могли охотиться, когда захотим.

— Это — тюрьма, которую используют для того, чтобы нас медленно уничтожать! — прохрипел Сальваторе. Он оказался у своего небольшого арсенала. — С каждым годом нас становится все меньше и меньше. Скоро наш род исчезнет с лица Земли — и вампиры отпразднуют наш уход.

— А как этому может помешать переезд в Чикаго? — возразил Гесс. — Все равно после укуса смертные гибнут. Мы не нашли ни одного, кто выжил.

Сальваторе застыл.

— Я ведь приказал тебе держать полукровок в узде! Нам ни к чему привлекать к себе внимание.

Он услышал, как Гесс неловко переступил с ноги на ногу.

— Вы ночь за ночью держите их запертыми в этом доме. Иногда инстинкт просто оказывается сильнее.

Сальваторе стремительно обернулся: у него в руках был арбалет. Он направил оружие прямо в голову своего посетителя.

— Инстинкт? Если этот неуправляемый инстинкт ставит в опасность мои планы или доставляет неприятности остальной стае, виновный полукровка умрет от моей руки. А ты отправишься в могилу вместе с ним. Это понятно?

В следующее мгновение здоровяк уже рухнул на колени, прижавшись лбом к деревянному полу.

— Да, ваше величество.

— Хорошо. — Сальваторе швырнул арбалет на стол. Чтобы убить кого-то, ему не нужно было оружие. Оно было скорее… наглядным пособием, которое помогало ему подчеркнуть свои слова. — А теперь собирай людей — и начинайте выслеживать женщину. Чем скорее мы ее найдем, тем скорее отсюда уедем.

— Конечно.

Не вставая с колен, Гесс задом отполз к двери и осторожно прикрыл ее за собой. Сальваторе дождался звука удаляющихся шагов и только после этого извлек из кармана мобильный телефон.

Нажав кнопку быстрого набора, он подождал, пока там зазвучит знакомый женский голос.

— Это я, — негромко проговорил он. Его голос был ровным и невыразительным. — Нет, ей удалось уйти, но следопыты ее ищут. Я обещаю, что скоро она будет дома.

Дарси было не по себе.

Сначала она оказалась в незнакомой спальне, где над ней навис высокий и потрясающе красивый мужчина. Потом он начал осыпать ее вопросами, словно они пришли на массовую встречу службы знакомств. А в завершение он начал полосовать себя ножом и болтать про вампиров.

Но при всем этом Дарси невольно почувствовала, что ее сердце согрел едва заметный, но неоспоримый огонек радости.

Сколько лет она тревожилась и переживала из-за того, что видела свою непохожесть? Как часто она отдалялась от окружающих, опасаясь, что они узнают ее тайны и начнут относиться к ней словно к какому-то чудовищу?

Детство, проведенное в семьях опекунов, научило ее тому, что люди не доверяют никаким отклонениям от нормы. Какими бы добрыми ни были сердца тех, кто о ней заботился, они не могли принять ее странностей. Они боялись того, чего не понимали, и никому из них не захотелось оставить ее у себя под крышей.

За шестнадцать лет ее успели перебросить по двадцати опекунам. И в конце концов она решила, что лучше оказаться на улице. Каким бы трудным ни было выживание, это лучше, чем видеть ужас в глазах того, к кому она успела привязаться.

И вот наконец она встретила кого-то, кто был таким же странным, как она.

Дарси подняла голову и посмотрела на своего похитителя. Он поднялся с кровати и стоял так неподвижно, что его можно было бы принять за манекен.

Его лицо было слишком безупречным. Широкий лоб, глубоко посаженные глаза в обрамлении густых ресниц, чувственная линия губ, резкие скулы и аристократический нос. Это лицо напомнило ей отполированную ацтекскую маску. Определенно обычный человек не мог быть настолько красивым.

И она еще не говорит о иссиня-черных волосах, собранных в сложную косу с бронзовыми и бирюзовыми украшениями, которая спускалась намного ниже его пояса!

Он был причудливой фантазией. Именно таким женщина представляет себе вампира.

Или полного психа.

Дарси стиснула пальцами одеяло и проглотила вставший в горле ком. Она совершенно не представляла себе, о чем похититель думает, глядя на нее с этим пугающим вниманием.

И честно говоря, ей было… ну да — очень не по себе.

— Вы не сказали, почему я оказалась здесь, — вызывающе проговорила она. — И даже не назвали свое имя.