Бессмертная роза Куина - страница 13

— Огромное спасибо! — выругался он и мгновенно поморщился.

Его губа рассечена, и он ощущал во рту вкус собственной крови.

— Что?..

Если он мертв, то почему ранен и чувствует боль? Куин резко поднял голову, быстро оценивая обстановку.

— Черт, я жив!

Он посмотрел направо. Там, где лист должен был войти в автомобиль и обезглавить Куина, между ним и разбитым окном машины вклинился металлический прут. Это задержало лист. Куин не понимал, откуда прут взялся. Возможно, упал с ближайшей кучи материалов, когда кран рухнул.

С облегчением Куин выпрямился, оттолкнулся от рулевого колеса и откинулся на спинку своего сиденья. Он руками прошелся по телу: никаких серьезных травм. Его сердцебиение замедлилось. Он почти не пострадал. Однако зрение оставалось нечетким, и все казалось красным. Куин осторожно протер рукавом глаза, затем слегка моргнул. Красный оттенок почти пропал, оставив только слабый отсвет по краям.

Вздохнув, Куин посмотрел мимо почти спущенной подушки безопасности на выбитое лобовое стекло. Его сердце остановилось, а желудок ухнул вниз. Если бы у вампира было бы что-то в желудке, то он сейчас его опорожнил бы.

Оливер.

От увиденного его пробрало до костей: Оливер был насажен на ковш, один из его зазубренных зубьев прошел сквозь живот Оливера. Кровь хлестала из раны. Тело Оливера висело как тряпичная кукла. Куин рванул вперед, пробираясь сквозь остатки лобового стекла, не обращая внимания на осколки. Это его вина. Он отвлек Оливера, когда тот управлял автомобилем. Это Куин должен лежать на зубьях, а не Оливер, не невинный мальчик, у которого целая жизнь впереди.

За несколько секунд Куин добрался до друга.

— Боже, Оливер.

Почему он должен умереть так жестоко? Почему таким молодым? Оливер еще не начинал жить. Куин невольно коснулся рукой щеки мальчика, на которой смешались грязь и кровь. Его кожа все еще была теплой.

— Мне так жаль. Я бы сделал все, чтобы это исправить.

Он бы с радостью отдал свою жизнь Оливеру, ведь прожил три нормальных жизни и устал от этого. Перед тем как металлически лист разрезал машину, Куин вспомнил Роуз и понял: нельзя продолжать блуждать по жизни в надежде, что однажды её забудет. Он понимал, что этого никогда не произойдет. Всегда знал, что его сердце принадлежит ей, и она взяла его с собой в могилу. Роуз никогда не отпустит его, как и он ее.

Куин должен был умереть сегодня. Может, тогда он бы обрел покой. Увидел бы ее вновь… если небеса существуют. Возможно, он еще раз взглянет на Роуз, прикоснется к ней, обласкает ее в последний раз.

— Боже, почему? Почему ты так жесток? — прокричал он, уставившись в ночное небо. Звезды сверкали в темноте, не подозревая о его смятении. Издеваясь над его отчаянием. Никакой помощи не будет с той стороны.

Смирившись, Куин обнял Оливера и держал его, касаясь щек, желая утешить, хотя жизнь покинула тело. Внезапно он почувствовал стук, два разных по ритму удара. Пораженный Куин отстранился и скользнул рукой по шее Оливера.

Вот оно! Куин провел пальцами. Ему приснилось? Почудилось? Удар. Затем еще один. Слабое и все более неровное, его едва можно было ощутить, но все равно это оно — сердцебиение.

Оливер еще жив. Нельзя терять время.

Куин как можно осторожнее и быстрее снял Оливера с зубца и уложил на землю, где сидел на коленях.

— Если бы был другой вариант, я бы этого не сделал, — утвердительно сообщил Куин своему бессознательному другу. — Но времени нет.

Парню оставалось жить секунды. Его боль скоро пройдет. Оливер освободится от этой жизни и получит новую… менее уязвимую. Куин поднес свое запястье ко рту и, выпустив клыки, прокусил свою кожу, чтобы потекла кровь. Куин вновь коснулся шеи Оливера, ощутив слабое сердцебиение, и с тревогой стал ждать короткий промежуток, в течение которого тело человека восприимчиво к изменению и может принять то, что предложит Куин. Когда промежуток между ударами увеличился, Куин приложил свое запястье к губам Оливера. Первые капли попали в рот Оливеру. Куин сжал кулак, в результате чего из раны в горло друга потекла кровь. Увидев, как парень глотает первый раз, Куин с облегчением вздохнул.