Бессмертная роза Куина - страница 16

— Увидимся дома, когда мы закончим здесь, — ответил Амор, готовясь взяться за кран вместе с Кейном.

Куин медленно повернулся, вес тела Оливера внезапно потянул его вниз. Колени подкосились. Если бы Зейн не подхватил его за локоть и не поддержал, он бы рухнул. Осознание того, какую жизнь он навязал молодому человеку своими руками, внезапно обрушилось на него.

— Боже, что я наделал? — пробормотал он.

— Тебе нужно поесть.

Куин повернул голову в сторону Самсона, который тихо вошел в гостиную, и посмотрел на своего начальника, но едва видел его крупные и темные черты лица. Он моргнул еще раз, пытаясь смахнуть остатки крови. Даже не привел себя в порядок и по-прежнему был в рваной одежде. Грязь с места аварии так и липла к коже и одежде. Куин последние несколько часов просидел у кровати Оливера, ожидая знака, что у парнишки все получится. У него глаза почернели, и это дало Куину надежду, что все пройдет хорошо.

— Не сейчас, — ответил Куин.

Как он мог сейчас думать о себе, когда в нем нуждался Оливер? Самсон подошел ближе.

— Ты не должен себя винить.

Куин с горечью усмехнулся.

— А почему нет? Зейн не сказал тебе, что случилось? Не объяснил?

Самсон кивнул.

— Вести машину было ответственностью Оливера. Только потому, что вы двое говорили и шутили, не значит, что это твоя вина.

— Я его отвлек.

Как Самсон не поймет этого?

— Почему ты делаешь это с собой?

— Делаю что?

Самсон подошел ближе, нависая шестифутовой горой над Куином.

— Не прикидывайся дураком! Я в курсе, что ты далеко не глуп. Ты умнее их всех, так что за игру затеял?

— Это не так.

Ярость вскипела в Куине. Он хотел остаться наедине со своим горем, с жалостью к себе и воспоминаниями.

— Эгоистичный ублюдок! — обвинил его Самсон. — Ты думаешь только о себе. Почему я не удивлен?

Куин вскочил с места.

— Какого хрена? Как ты смеешь? Я думаю только об Оливере!

Самсон усмехнулся.

— Нет, ты думаешь о себе, о том, как изменится твоя жизнь! Возьми себя в руки и прекрати самобичевание!

Хотя Куина задели за живое, он не собирался сдаваться. Самсон понятия не имел, что творится внутри него, и Куин не из тех, кто раскрывает душу.

— Не вмешивайся! Ты мой начальник, но мы оба знаем, я не нуждаюсь в этой работе!

— О, готов уволиться? Хочешь все бросить, потому что становится слишком сложно? Мы вмешались в твою жизнь плейбоя? — прошипел Самсон.

— Мой образ жизни — не твое гребаное дело!

Самсон прищурился.

— Это ты собираешься сказать Оливеру, когда он проснется?

— Чего ты хочешь от меня?

Куин провел дрожащей рукой по своим волосам и нащупал засохшую кровь. Черт, он в ужасном состоянии и не в настроении продолжать этот разговор.

— Я хочу знать, что ты собираешься делать с Оливером. — Куин встретился с взглядом Самсона, и в глазах своего босса он увидел беспокойство. Прежде, чем Куин сказал что-то, Самсон продолжил: — Если ты не можешь справиться с этим, то я буду действовать как его родитель. В конце концов, Оливер был со мной…

— Нет! — перебил Куин. — Я за него отвечаю. — Сделав глубокий вдох, он попытался замедлить сердцебиение и успокоиться. — Прости, Самсон. Я знаю, что значил для тебя Оливер. Ты потерял помощника, свою правую руку.

Самсон удивленно вздохнул.

— Думаешь, дело во мне? — Он потряс темными волосами, затем потер шею. — Его обращение было только вопросом времени. Я понимал, что в один прекрасный день Оливер попросит об этом. Я подготавливал его к этому. Из всех людей, кого я знаю, он лучше всех подготовлен к превращению. Но это не значит, что ему не понадобится твоя помощь, чтобы приспособиться.

Куин не сразу осознал смысл слов. Он на мгновение закрыл глаза, выталкивая воспоминания о счастливом времени. Давно прошли те времена.

— Видеть нашу жизнь со стороны — это одно, жить ею — совсем другое.

Самсон указал головой на кровать, где неподвижно лежал Оливер.

— Он знает это. — Затем он пристально посмотрел на Куина. — А ты?

Куин не дрогнул.

— Я понимаю, что от меня требуется. — Он не станет уклоняться от своих обязанностей. — Ты можешь на меня рассчитывать.

— Хорошо. Теперь иди и прими душ. Ужасно выглядишь. А пахнешь еще хуже.