Бессмертники — цветы вечности - страница 11

— Вот так, братишка, — сказал он самому себе, — мы за них под пули, на виселицы и каторгу идем, а они, темнота разнесчастная, похлеще иных «фараонов» стараются. Только руки коротки Ваньку Петрова так запросто взять. Ванька Петров, может, еще и не такие шторма́ в своей жизни видал!

Погрозив в темноту кулаком и сплюнув, он двинулся дальше. Вот только куда теперь? Обе явки, известные ему в городе, провалены, каких-либо знакомых у него тут нет, значит, нужно сматываться. Сматываться подобру-поздорову, пока какая-нибудь «синяя крыса» не увязалась по следу.

Присев на лавочку подле чьих-то высоких глухих ворот, он достал перочинный нож, надпорол двойное дно саквояжа и извлек из него свой неразлучный «смит-вессон». Тяжелая холодная сталь револьвера привычно легла в широкую сильную ладонь. С оружием он почувствовал себя бодрее. Ну, куда теперь? Болтаться без дела по городу глупо и опасно. Остается одно — на станцию, на вокзал.

На вокзале он затерялся в массе пассажиров, согрелся и обсох. От тепла нестерпимо потянуло в сон. Стоило привалиться к стене или присесть, как глаза сами собой закрывались и в сознании образовывался мгновенный провал, словно его глушили тяжелыми ударами по голове. Как-то после одного такого неожиданного провала он обнаружил себя сидящим на полу: должно быть, привалился спиной к стене, уснул и сполз по ней на грязный холодный пол. Проходивший мимо городовой будто нечаянно споткнулся об его ногу и грозно выкатил круглые совиные глаза.

— А ну подбери свои оглобли! Чего расселся, где не положено?

Иван с трудом подтянул к подбородку застывшие ноги и опять закрыл глаза. Но городовой не отставал. Пришлось-таки подняться и перейти в другой конец зала ожидания. Там, хищно посверкивая бдительным начальственным оком, нес дежурство другой городовой. Чтобы лишний раз не пытать судьбу, Иван подхватил свой саквояжик и, слившись с толпой отъезжающих, вышел на перрон. Ему тоже следовало поспешить с отъездом: на Урале у него оставался еще один адрес, в Нижнем Тагиле, — но денег на билет не было.

«Хоть бы наскрести до ближайшей станции», — горько думал он, старательно ссыпая в бумажку последний табак. Холодный ночной воздух освежил лицо, поотогнал тяжелую неотвязную дрему, и мозг опять стал работать четко и ясно. Нет, ни до самого Тагила, ни до ближайшей станции денег у него не было. Ехать в такую погоду на крыше вагона — замерзнешь. Без билета? Бывало же и такое в его жизни. Но тогда он не был так устал и слаб и, главное, тогда у него был надежный «вид на жительство». Теперь же паспорт его «хранится» в одном из полицейских участков города Казани. Сам он тогда сумел бежать, а вот паспорт выручить не удалось. Не удалось и разжиться новым, а без паспорта в России худо. Особенно таким, как он…

Объявили посадку на его поезд. Пассажиры с чемоданами, баулами, корзинами дружно двинулись к своим вагонам. Посадка будет продолжаться около получаса, и за это время он должен что-то придумать. Но — что? Продать сапоги, подарок одного очень хорошего кавказского товарища? Или добытый в нелегкой схватке револьвер? Или этот старенький саквояж, который ему совсем не нужен? Да, без саквояжа он обойдется, это не сапоги и не револьвер, — но кто его купит?

Раздумывать не было времени, и он побежал к буфету, надеясь за полтинник предложить эту полезную в дороге вещь какому-нибудь подвыпившему приказчику.

Приказчики были, в том числе и подвыпившие, но саквояжик его никого не привлекал.

Откуда ни возьмись опять налетел городовой. Только тут Иван обратил внимание, что этих «синих крыс» стало что-то слишком уж много. Они заполнили собой залы ожидания, буфетную, телеграф, привокзальную площадь, платформу перрона… Один из полицейских как-то очень уж заинтересованно посмотрел на Иванов саквояж и какое-то время молча таскался за ним по всему вокзалу. Хитрым маневром он избавился от него и вышел на улицу. Здесь, выбирая места потемнее, он стал пробираться к поезду, до отправки которого оставалось всего лишь несколько минут. «Нужно попробовать уехать, — убеждал он себя, — а то прямо по курсу опять, кажется, буря. Столько «фараонов» на вокзале не случайно: или важную персону ждут, или важную персону… ловят. Не исключено, что меня. А мне, Ване Петрову, это совсем даже не интересно…»