Бессмертники — цветы вечности - страница 29
Часы ожидания показались вечностью.
— Ну, что соседка ваша, вернулась уже? — не вытерпел он наконец.
— Вернулась… — пряча глаза, протянул хозяин.
— И что? Как отец? Ему лучше?
— Нет больше нашего Василия Ивановича, Миша.. Нет больше у тебя отца…
Михаила била нервная дрожь. Его чем-то отпаивали, что-то говорили, и ему было стыдно самого себя — своей слабости, своих горьких беспомощных слез, бессилия и растерянности.
Потом, прячась у окон, в щели между занавесками тайно наблюдал он похороны отца. Никогда прежде он и предположить не мог, что выпадет на его долю и такое страшное испытание. Глаза туманились, разум мутился, душа бунтовала и рвалась туда, на запруженную народом улицу, вслед за процессией, уносившей в небытие самого дорогого для него человека. Но сделать этого он не мог. Не имел права. Потому что давно уже не принадлежал себе.
Когда по улице, замыкая шествие, пропылила толпа полицейских, Михаил решительно направился к двери.
— Не могу больше. Раз нельзя к отцу, уйду в лес. А когда придет наше время, разочтемся за все. Ничего не забудем.
Его попытались задержать до ночи, чтобы он смог уйти без особого риска, но Михаил уже решился, и остановить его было невозможно.
Подлубовская улица, где находилась явочная квартира, была пустынна. На Подлесной — тоже ни одного прохожего. Вот по ней он и уйдет в лес…
Он шел свободно, не таясь, высокий, стройный, в бьющемся на ветру распахнутом плаще, знакомый всем и каждому в своем маленьком поселке. О себе не думал: все мысли по-прежнему были об отце. Как виноват он перед ним, как виноват! Даже проститься не смог, похоронить по-человечески. Спасибо, соседи — люди добрые и отзывчивые на чужую беду — взяли на себя эти горестные хлопоты, хоронят без него…
Улица по-прежнему была пуста. «Ну да, все на кладбище, — механически отметил Михаил. — Сейчас, поди, весь поселок там. Даже полиция, без которой нынче и похоронить простого человека нельзя…»
При мысли о полиции он невольно засунул руки в карманы. И вовремя, потому что через мгновение на перекрестке с Китаевым переулком буквально лицом к лицу столкнулся с двумя конными стражниками. Руки сами рванули из карманов револьверы. От неожиданности стражники растерялись, осадили коней и, не вступая в схватку, поскакали прочь, в сторону кладбища. Его они, конечно же, узнали.
Михаил зло посмотрел им вслед.
— Двое — на одного, а взять даже не попытались. Трусы!
И озабоченно:
— Сами не решились, сейчас всю свою ораву приведут. Нужно уходить. Немедленно.
До леса было еще далеко, но зато завод был рядом Если пройти напрямик, через заводскую плотину, то «фараонам» его не догнать: там лес подступает к самой реке, а в лесу он как дома, лес его в обиду не даст.
Михаил побежал к заводу, с разбегу перевалил через высокий забор и зашагал к плотине, за которой чернел спасительный лес. Он спешил, но навстречу ему уже бежали рабочие. Всех их он хорошо знал, и все они знали его. Неожиданная смерть Василия Ивановича потрясла их, и теперь, возбужденные и негодующие, они окружили Михаила. В Другое время их участию он был бы только рад, но сейчас ему приходилось рассчитывать каждую минуту. Так и сказал землякам:
— Спасибо, друзья, за добрую память об отце и прощайте: опять в лес ухожу, тороплюсь…
Между тем, побросав работу, подходили все новые и новые толпы рабочих. С теми же сочувствиями, с теми же расспросами. Но для долгих бесед времени у него сегодня не было.
— Простите, друзья, пора мне, — говорил он, пробиваясь в сторону плотины. — Сейчас сюда явится урядник со своим воинством, а мне одному воевать с ними не с руки. Так что не обессудьте. И не унывайте: наше время еще придет!
И тут вперед выступил молодой рабочий Алексей Чевардин. Когда-то он одним из первых вступил в Симскую боевую организацию большевиков, участвовал во многих ее операциях, а теперь, как и многие другие, умело конспирируясь, продолжал работать на заводе.
Обращаясь то к Михаилу, то к рабочим, он гневно размахивал кулаками и бросал в толпу горячие взволнованные слова:
— Так что же это получается, товарищи?.. Так что же это делается, симцы?.. И чего мы ждем, чего терпим? Сколько же можно терпеть этих драконов и кровопийц? Хватит молчать, хватит терпеть! Не дадим им измываться над нашими товарищами! Не выдадим им Михаила!