Бессмертники — цветы вечности - страница 31

Вышедшие из подполья боевики, хорошо организованные, дисциплинированные, отлично владеющие любым стрелковым оружием, стали в эти часы главной опорой Гузакова. Каждое слово его ловилось на лету и выполнялось беспрекословно. Это они по его приказу организовали перевязку раненых и доставку их в заводскую больницу. Это они преградили дорогу тем, кто, опьянев от восторга легкой победы, кинулись было громить заводские цеха и службы. Это они окружили дом, где засели стражники, и вступили с противником в огневой бой.

Обезумевшие от страха полицейские стреляли в любого, кто оказывался в поле их зрения, будь то женщина или безобидный ребенок. Толстые сосновые стены укрыли их от пуль восставших, но от огня не могли спасти и они. Стоявший поблизости стог соломы вмиг был разобран на увесистые охапки, и пока одни палили по окнам, другие разложили ее под стенами дома.

Желая остановить бессмысленное кровопролитие, Гузаков предложил осажденным сложить оружие и сдаться. На его предложение те ответили ожесточенной стрельбой изо всех окон. В среде осаждавших появились новые убитые и раненые. Тогда в солому полетели горящие факелы.

— Смерть убийцам наших товарищей!

— Выкуривай огнем кровопийц!

— Бей «синих крыс»!..

Из горящего дома выскочило несколько смутно различимых в дыму фигур.

— Гляди, мужики, да это никак наш господин урядник собственной персоной!

— Да с ним тут весь его выводок: и жена, и дети. Что прикажешь делать, Михаил?

— Жену и детей отпустить на все четыре стороны, а урядника связать! — приказал Гузаков.

Пока возились с урядником, стражники вырвались из горящего дома и, отстреливаясь на бегу, кинулись к лесу. Пока преследовали стражников, сбежал урядник. Впрочем, далеко уйти ему не удалось: где-то на задворках его обнаружили симские бабы и так отделали коромыслами, что выбили из служаки не только его полицейскую спесь, но заодно и его подлую душу.

Теперь, когда в поселке не осталось ни одного представителя старой власти, а страсти победителей несколько улеглись, появилась возможность обдумать происшедшее. О нем, надо полагать, уже знают на соседних заводах, а то и в самой Уфе, так что с часу на час со стороны станции нужно ожидать солдат и казаков. Расправа, конечно, будет жестокой, и надо сделать все, чтобы по возможности уменьшить ее слепую карающую силу.

Потом, как всегда, будет суд. Но судить будут не тех, кто поднял оружие на народ, не тех, кто убивал, а тех, над кем измывались веками, кого убивали сегодня.

Мертвым не страшно: они уже никому на земле не подсудны. Но как быть с ранеными? Раненых легко Михаил приказал перевязать и укрыть по домам. Товарищей с тяжелыми ранениями свезли в больницу. За них сердце болело в первую очередь: как отнесутся каратели к ним? Неужто и на беспомощных поднимется подлая рука насильников и убийц?

Михаил обошел всех, кто находился в больничных палатах, каждому сказал теплое ласковое слово, каждого, как мог, ободрил. У койки Алеши Чевардина задержался дольше всех. Раненый одним из первых, Чевардин потерял много крови и теперь лежал без сознания. Когда Михаил уже поворачивался, чтобы уйти, тот на минуту очнулся. Тонкие бескровные губы слегка дрогнули в улыбке, в глазах затеплилась пригасшая от боли синева.

— Как там, сотник, чья взяла?

— Завод и поселок наши. На улицах — ни одного «фараона».

— Совсем — ни одного?

— Совсем, Алеша. Считай, что революция в Симе победила.

— Хорошо! Всю жизнь об этом мечтал…

— Но скоро здесь будут казаки!

— Все одно — хорошо…

Чевардин был настолько слаб, что даже этот короткий разговор отнял все его силы. Помолчав, он глазами попросил Михаила наклониться и горячо прошептал:

— А теперь, Миша, уходи. В лес, в горы, в другие края — до лучших времен. Спасибо тебе за все. И прощай.

— А как же вы? — вспыхнул Михаил. — Как могу я бросить вас теперь? На муки, на растерзание палачам?

— Уходи, так будет лучше всем. А народ… он, Миша, все превозмогет… и возьмет еще свое… не горюй…

На крыльце больницы фельдшер в окружении толпы женщин осматривал раненого мальчика. Помогала ему рослая стройная девушка в белом халатике и такой же белой косынке. Увидев Гузакова, она кинулась к нему.