Бессмертное сердце - страница 4

стр.

Было семь утра, но площадь наполняли люди, как огурцы банку, проходя с трудом, Медея искала мед для лепешек, которые они собирались готовить вместе с Лифарией. Где-то впереди послышался шум — кричала торговка хлебом. Полная, румяная, как и ее товар, женщина что-то голосила, перекрикивая толпу, рассержено огрызалась и с шипением отвечала на вопросы. Лекарка покачала головой и нырнула вправо, оставляя нервную женщину позади. Мелькнула платка со сладостями, и улыбчивая темнокожая девушка мгновенно предложила Медее отовариться. Армеди, не останавливаясь, отказалась, так как к сладкому была равнодушна.

Палатка кремового оттенка, где и продавался мед, оказалась в конце площади около выхода в улицу. Раз в месяц палатки меняли свое расположение. Для чего это делалось, Медея не знала.

— О, госпожа, доброго утра вам, — радостно проговорил Салим, у которого девушка стала постоянной покупательницей. — Какой мед сегодня?

— Апельсиновый, — ответила та, рассматривая цветные баночки.

— Похоже, вы любите цитрусы, — с интересом заметил торговец.

— Только апельсины, — Медея осторожно отмахнулась от пчелы. Салим протянул ей банку, и, рассчитавшись, девушка отправилась назад.


Когда показался знакомый дом, издалека Медея заметила склоненную фигуру Лифарии — она увлеченно копалась в земле, перекапывая какой-то цветок. Девушка невольно улыбнулась. Садик хозяйки дома за год разросся, цветов прибавилось, а позади дома появился и маленький огородик. Кирр — муж Лифарии — занимался торговлей рыбных продуктов, имел смекалку и добродушный нрав, позволяющий ему легко сходиться с людьми, чем и заинтересовал лорда Крилли. Этого тучного мужчину редко видели, он появлялся на площади только во время суда и на празднике-ярмарке по случаю основания города. Он слыл хитрым и глупым, но сменить его мог только король, а свои прегрешения лорд тщательно скрывал.

— Ааа, моя милая барышня пришла! — воскликнула Лифария, когда Медея появилась во дворе. На смуглом лице вспыхнула улыбка, а янтарные глаза засветились. На ней было просторное платье из плотной ткани приятных оранжево-коричневых тонов, подвязанное чуть выше колен, из-за чего были видны высокие сапоги из резины. Длинные рукава платья Лифария закатала почти по самые плечи, а ладони перепачкала в рыхлой и подмоченной земле, и, несмотря на начало сентября, ее наряд не казался чем-то странным, так как погода стояла отличная. — Похоже, ты принесла мед, но я не уверена, что мы успеем приготовить лепешки к обеду.

— Отчего же? — лекарка недоуменно оглянулась, будто рядом могла оказаться причина.

— Там тебя пациент ждет, — Лифария пожала плечами. — Сказал, не уйдет.

В доме ее ждал высокий, хорошо сложенный мужчина, длинные седые волосы которого сзади скрепляла темная лента. Местный звездочет, считался ученым и жил на окраине города в высокой башне. Постоянные ночные работы над какими-то теоремами, давно выбили из колеи биологические часы старика, который страдал от бессонницы. Известие о том, что в городе появился лекарь, крайне обрадовала старого ученого, так как только лекарь мог прописать ночной порошок. Заметив старика, Медея обреченно вздохнула. Он приходил уже в третий раз за два дня, пытаясь уговорить девушку увеличить дозу, но она упорно не соглашалась и прогоняла его прочь.

Звездочет снова принялся канючить, юлить, и вести себя, как пятилетний ребенок, не желая слушать о своей прочной зависимости.

Где-то слева послышался тихое посмеивание голосов. Стоило один раз вспомнить о своей сущности, как Сила перестала отпускать ее. Дом шептал, говорил, рыдал, жил, он радовался, что рядом есть армеди, которые, в отличие от людей, знали о нем. И сейчас он предлагал ей воспользоваться его силой и выгнать старика. Медея дернула рукой, и он отступил. Она прекрасно справится сама. Внезапно старик сдался, его голова разочарованно поникла, и что-то пробормотав себе под нос, удалился.

Все еще не веря своим глазам, девушка поднялась на чердак.


— Наконец-то ты вернулась, — послышался мягкий голос, стоило ей войти. На кровати вальяжно развалился белый пушистый кот. Его хвост медленно поднимался и медленно опускался. — Нам пора поговорить.