Бессмертное сердце - страница 6

Последние слова гонец почти прокричал и вылетел из дома, будто ошпаренный. Медея опустилась на тот стул, на котором недавно сидел юноша, и затравленно огляделась. В большой кухне, плавно перетекающей в гостиную, мерно тикали железные часы в виде тройки, запряженной в карету. Их привез три месяца назад Кирр из Астмерии — в столице такие были в моде — на Праздник Детей. Вся мебель была из елового дерева, любовно сделанная самим хозяином. В шкафчиках глиняная посуда, были и серебряные приборы, и хрустальная ваза — также подаренные. Окон было два, средних, выходящих на юг, прикрытых легкими карамельными занавесками. Лифария всегда что-нибудь готовила, стоял приятный аромат, отчего кухня становила более привлекательной. Медея любила эту кухню и этот дом, и эту семью.

«Некогда — очень-очень давно, когда была лишь пустота тяжелого воздуха Междумирья — семь Богов-Драконов создали Альмайнас. Его щедро наградили землей и водой, но для своих детей Боги выбрали только один из многих клочков суши. Это и были армеди. Среди них существовали четверо жрецов — они говорили с Богами и поддерживали мир. Но однажды Боги исчезли, и их жрецам тоже уготована не завидная учесть»…

Все это Медея прекрасно знала, как и любой армеди, живущий на территории Ария. Общепризнанная легенда была правдивой, но крайне короткой, не имеющей подробностей. Например, почему и куда пропали Боги? Уж не погибли, как думали некоторые? Почему пришли другие Боги и появились остальные народы? Про жрецов было известно, что они защищали мир от Темных Сущностей и давно отошли в Эфирный мир.

Девушка открыла глаза и на мгновение прислушалась: ей показалось, будто что-то переменилось, но она по-прежнему была одна. Карательный зал Круга Светлейших оставался пустым и тихим, с холодным безучастием наблюдая за своей гостьей, или скорее, пленницей. Зал располагался на юге Титалейской гряды, прорубленный в горе, поражающий великолепием: стены блестели белым с черными прожилками мрамором, амфитеатром уходили вверх черные каменные скамьи. Медея сидела на белом, испещренном знаками, полу в центре зала, а позади нее находился черный трон для Главы Круга Светлейших.

Сила, полученная армеди от Богов-Драконов, пребывала в виде энергии, которую они черпали из света, огня, воды или воздуха. Несмотря на то, что один из Богов имел власть над землей и природой — это армеди было недоступно. Зато они слышали голоса окружающего мира, но не каждый из них мог преображать голоса в Силу. Впрочем, все из Круга Светлейших это умели. Девушка, продолжавшая сидеть с закрытыми глазами, горько усмехнулась. Кто бы мог подумать, что еще недавно, и она пребывала по ту сторону этого равнодушного зала. Сейчас голоса молчали, потому что круг блокировал все, что могло быть направленно извне.

Медея продолжала сидеть и ждать, когда зал наполнится членами Круга Светлейших. У армеди много времени, и они имеют много терпения. Они так похожи на людей, и так различны, словно в этом была какая-то насмешка.

Ее ожидание прервалось быстро: в зал степенно и неторопливо, шурша подолами своей многослойной одежды, которую девушка считала вычурной, один за другим, входили армеди. Они занимали места, сохраняя на лицах неживое, будто замерзшее выражение. Но Медея знала, что это ненадолго. Вскоре на их лицах заиграют презрение, злорадство и негодование. Последним в зал прошел Рамайтон — Первый армеди Светлейших, — лицо которого напоминало непроницаемую маску. Его называли Мудрейшим, потому что он не позволял эмоциям брать над собой верх, за рассудительность, честность и силу. К тому же он был самым старшим из них.

— Мы начинаем, — начал Рамайтон, заняв место на троне. Его голос не был громким, но звучал твердо, что ни у кого не возникало желания перечить. В голосе ощущалась власть. — Медея Лунный Веер, вы обвиняетесь в заговоре против Круга Светлейших и пособничестве одному из регери — посланнику Темного Бога.

В зале послышался шелестящий шорох — члены Круга возмущенно перешептывались. Понесся удовлетворенный смешок. Не нужно быть ясновидцем, чтобы понять, кому принадлежал этот ядовитый смех. Конечно же, Самее Острый Лист, третьей по старшинству в Круге, женщине, которая ненавидела Медею всем существом. Слова Рамайтона резанули девушку ножом по сердцу, но на ее лице ничего не отразилось. Обвинение было ложным, но отчего-то все решили ей не верить.