Бессмертные - страница 10

Я не стал рисковать.

Мы спустились по серпантину в ту самую бухту. Там нас ждала яхта.

Никто меня не трогал, не заламывал — все были вежливыми. Я до сих пор не понимал: почему меня схватили и хотят доставить к оябуну?

Может, они решили, что я слишком круто убил других якудза?

Ладно, в жопу эти мысли. Нужно реально настроиться, как это говорил Аш, и почувствовать сердцем: что, мать твою, сейчас происходит?

В небольшой медитации, которую я попытался провести, мне помог божественный вид на гору Фудзи. Если учесть, что Ризруид говорил про изменения по всему миру, то Фудзияма казался, как по мне, нетронутым стратовулканом. Может, в силу своей священности, а может, просто не дошли ещё лапы рептов.

Если бы я был рептом, то не трогал бы это сокровище только потому, что видят мои глаза в данный момент: закат солнца так сладко улёгся за вулканом, что Фудзияма будто бы природной трапецией освещал яхту своей серебристой тенью.

«Освещал» и «тенью» — вот поэтому я и не описываю, ибо моё описание такое, каким его вижу я. И если я вижу закат, освещающий западную часть вулкана, то его восточная часть, в виде трапеции, отдаёт трапециевидной тёмно-синей тенью, которая, можно сказать, за сто километров от меня превращается в серебристую тень.

Возвращаясь к моей медитации, я так и не смог почувствовать сердцем — какого хера я здесь забыл. Ну бывает, ничего не поделаешь.

Мы «припарковали» яхту, я даже не знаю где именно, но точно в Токийском заливе.

— А это что такое? — указал я пальцем на двадцатиметровые железокаменные стены, которые в ночи, а у нас уже стемнело, светились синим и зелёным неоном. Видок ещё тот. Не хватало только красного лазера и нескольких тысяч джедаев, чтобы устроить «японскую киберпанковскую шаурму».

— Это стена.

Всё.

Это всё, что сказал мне якудза.

Я понимаю, что лаконичность — это здорово и прекрасно, но…

— Ты случайно не ответвлённый потомок царя Леонида? — спросил я.

Якудза не подал никаких физических изменений на лице.

— Пожалуйста, мы ехать дом. Мой босс рад Вас узнать.

Если не убили тогда, то не могут же привезти к оябуну, чтобы тот лично меня убил, правда же?

Или могут?

Опять грёбаные мысли. Я даже не заметил, как мы уже тронулись. И снова я сидел точно в таком же брабусе со всеми наворотами и смотрел на огромный порт.

Какими бы якудза не были «преступными преступниками», но машины они выбирали, не побоюсь этого слова, наишикарнейшие.

Порт находился с внешней стороны стен.

Мы как раз должны были въехать в город за стеной, но перед самым въездом я почувствовал, будто всё отключилось — все устройства, которые могли хоть как-то меня задержать, вырубились.

Я проглотил слюну. В висках напряжение.

Мы проезжаем под аркой и попадаем внутрь города.

Пошёл жар по всему лицу.

Пульс участился.

Это такое чувство, когда ты сидишь летом в маршрутке на боковом сиденье, а спереди, рядом с водителем, свободное место, но тебе нужно выйти на остановке с кем-то, чтобы открыть дверь и сесть спереди… в общем, ты находишься на грани «вселенского охренизма», где нужно сделать выбор: сидеть дальше, чувствуя себя говном, с которого стекает пот, либо пересесть и проехать эти двадцать минут с кайфом, потому что боковое стекло открыто, а летний ветерок так и норовит обнять твоё тело своей прохладой.

Я выбрал второй вариант, и, когда телепортировался из машины, мне представилось, что ветерок не обнял меня своей прохладой, а просквозил мою шею.

В реальности же я сделал ещё несколько коротких перемещений обратно в порт, укрывшись посреди морских контейнеров.

К моему удивлению, якудза не стали возвращаться. Во всяком случае, я не видел, чтобы хоть одна из машин вернулась, а их было три — та, в которой ехал я, одна спереди, одна сзади.

Конечно, это приятно, когда к тебе так уважительно относятся, но лучше я дождусь встречи с Бессмертными, разузнаю чуть больше, чем знаю сейчас, а уже потом решу, что мне делать.

И всё же как-то странно повели себя якудза.

Может, проходя через арку, все механизмы отключаются?

— Именно поэтому я смог так просто сбежать, — сказал я сам себе. — Япошки это знают, и не стали меня преследовать, ибо уверены, что найти одного маленького человечка в таком большом городе — проблематично.