Бессмертные Мелухи - страница 28
Учитель танцев первым обрел способность говорить:
— Кто же ты?
— Я — Шива!
— Нет, нет, меня не интересует твое имя, я хочу знать кто ТЫ?
Шива нахмурился, не понимая смысла слов гуру, и повторил:
— Я — Шива!
— Гуруджи, могу я задать ему вопрос? — вмешалась Сати.
— Конечно же, — ответил учитель.
Тогда Сати обратилась к Шиве:
— Что ты делал перед танцем? Это какая-то подготовка, или обряд?
— Я стоял в позе Натараджи! Владыки танца!
— Я соединил свою внутреннюю силу с силой всего мира для того, что бы ко мне пришел этот танец.
— Я не понимаю…
— Как бы тебе объяснить… Я и мои люди верим, что все в мире обладает силой, шакти, как мы ее называем. Растения, животные, люди и все, что нас окружает, имеет шакти и обменивается ей с другими. Самый великий обладатель шакти, с которым мы постоянно соприкасаемся — это наша Мать-Земля, земля по которой мы ходим.
— На причем здесь твой танец?
— Для всего, что мы делаем, необходима сила, шакти. Эту силу мы черпаем вокруг себя. Сила исходит от людей, от вещей, наконец, от самой Земли. Надо только почтительно попросить эту силу войти в тебя.
— И эта твоя поза Натараджи позволяет получить силу для чего угодно? — спросил Шиву наставник.
— Смотря, для чего я желаю получить силу, — ответил Шива. — Поза Натараджи помогает мне почтительно просить силы для того, что бы ко мне пришел танец. Если мне будет нужна сила для обдумывания чего-либо, то я сяду, скрестив ноги, и предамся сосредоточению.
— Я уверен, что эта сила, шакти, благоволит тебе, — заметил гуруджи. — Я бы даже сказал, что ты и есть Натараджа, Владыка танца!
— О нет! — воскликнул Шива. — Я всего лишь вместилище частицы его безграничной силы! Любой может стать таким же, как я.
— Ну, я думаю, что другим все равно будет далеко до тебя, — сказал гуруджи и повернулся к Сати. — Если у тебя есть такой друг, дитя мое, то я тебе больше не нужен. Ты не обидишь меня, если станешь учиться танцам у Шивы.
Шива с надеждой смотрел на Сати. Все случилось даже лучше, чем он предполагал!
«Давай! Скажи же!»
Сати, однако, полностью ушла в себя. Шиве впервые довелось увидеть, как эта девушка проявляет признаки слабости. Она склонила голову, поправ свою обычную гордость, и тихо прошептала:
— Я никого не хотела бы обидеть, но, боюсь, для такого обучения мои навыки слишком скромны.
— Нет, что ты, у тебя есть все необходимые навыки! — горячо возразил Шива. — Разве у тебя нет стремления и терпения? Разве, в конце концов, у тебя нет сердца? Ты легко обучишься всему!
Сати глянула на Шиву своими прекрасными глазами, в которых можно было рассмотреть зарождающиеся слезы. Бесстрашного воина застала врасплох эта неожиданная и глубокая печаль в ее взгляде.
«Во имя всех богов, что происходит?»
— Сомневаюсь, что это будет так легко, Шива, — негромко проговорила Сати.
Она нашла в себе силы вернуть привычный горделивый облик и уже нормальным голосом вежливо сказала:
— Пришло время совершить обряды. Гуруджи, я прошу позволения удалиться.
Затем Сати обратилась к Шиве:
— Мне было приятно вновь увидеться с тобой!
Прежде чем Шива успел хоть что-то сказать в ответ, Сати быстро отвернулась и ушла, сопровождаемая Криттикой. Наставник окинул ошарашенного Шиву пристальным взглядом, сделал глубокий поклон и сказал:
— Я несказанно рад, что увидел, как ты исполняешь танец!
После чего он также отвернулся и покинул сад, оставив Шиву в одиночестве размышлять над непостижимыми для него поступками мелуханцев.
На следующий день поздним утром Шива и Нанди вошли в зал, где обнаружили уже поджидавших их императора, Парватешвара и Канахалу.
— О император, неужели я опоздал? Мне казалось, что встреча назначена именно на это время. Надеюсь, я не заставил вас ждать?
Дакша поднялся ему на встречу и приветствовал низким поклоном:
— Не надо извиняться, мой Господь! Это мы собрались здесь заранее и провели время в радостном ожидании!
От такого подобострастия, проявленного правителем такой древней и великой страны, как Мелуха, к простому варвару, Парватешвар закатил глаза. Шива же, пораженный тем, что император назвал его Господом, поклонился всем присутствующим и сел на отведенное ему место.