Бессонный патруль - страница 15

Пески «Сам», урочища Асмантай-Матай, Шиланды, Кок-Булак, Акбндаик, Желтау, Кара-Тюлей и другие места от Мангышлакских гор до Донгузтау теперешнего Байганинского района Актюбинской области, протяженностью свыше 800 километров, являлись в 1930–1932 годах логовом бандитских повстанческих формирований, состоявших из раскулаченных баев-феодалов Адасвского (ныне Уилского), Баигаиннского и других районов Актюбинской области и Каракалпакии.

Во главе банд стояли именитые баи многочисленных родов, кочевавших ранее по Казахстану, на границе с Туркменией и Каракалпакией. Пески выбраны не случайно. Во-первых, они удобны для нападения ни мирное население, сельские кооперативы и ТОЗы, расположенные вдали от уездных центров; во-вторых, через «Сам» и Асмантай-Матай постоянно проходил большой караванный путь, связывавший Кунград и другие города Каракалпакии со многими населенными пункта?.!'! Актюбинской и Уральской областей.

В-третьих, эти места, по расчетам бандитов, были труднодоступными для чекистов.

Особенно давала знать о себе орудовавшая в 1932 году банда численностью около 500 человек, возглавляемая Бижанханом и ханом Мурзалы, выходцами из аула № 16 Жило-Косинского района Уральской губернии (ныне Гурьевской области). Ущерб, причиняемый бандитами государству, колхозному крестьянству и единоличникам-кочевникам, был огромен.

Милиция Актюбинской области, в том числе бывшего Табынского (ныне Баиганинского), Темирского и Челкарского районов, обеспокоенная наглыми действиями банды, в труднейших условиях того времени провела ряд оперативных мероприятий. В середине 1932 года специальный отряд во главе с уполномоченным милиции Умарходжаевым на верблюдах и лошадях тронулся в пески, чтобы разведать местонахождение основного стойбища банды. В составе отряда были уполномоченный уголовного розыска Крым. — ерей Шордигулов, начальник Табынской милиции Жуман Муратбеков, несколько коммунистов всего около 60 человек.

Отряд намеревался также при удобном случае сделать засаду на караванном пути, куда бандиты часто совершали набеги небольшими группами, и захватить «языка», но внезапно наткнулся на основную силу банды, численность которой во много раз превосходила группу милиции. Бойцы вынуждены были отступить, а у Кошмагамбет-мечети банда окружила отряд.

Три дня длился бой. Стояла невыносимая жара. У милиционеров не было ни капли воды. Пришлось пить кровь забитых верблюдов и лошадей.

Один за другим выходили из строя бойцы. Убит Шердигулов и Муратбеков, сражен председатель аулсовета Махамбетов, и горсточка оставшихся в живых умирает от ран и жажды… Отряд стоял насмерть и сражался до последнего вздоха: последние бойцы Умарходжаева были зверски убиты на четвертый день.

1 мая 1932 года. Солнечное утро. Трудящиеся райцентра сходятся на площадь на праздничный митинг. Я тоже собираюсь туда. Стук в дверь. Открываю. На пороге — незнакомый человек. Без слов протягивает мне вчетверо сложенный конверт. Читаю. Пишет уполномоченный крайкома Избасаров из аула № 3: четыре дня назад на аул напали 11 бандитов, вооруженных винтовками. Забрали три десятка коров, принадлежащих беднякам. Настроение населения паническое. Избасаров просит прислать отряд.

Я быстро собрался и буквально побежал к начальнику райотдела милиции Насырову. Прочитав письмо, он тут же по телефону передал его содержание начальнику областного отдела ОГПУ Кеммеру.

2 мая. Сегодня продолжение праздника. Нахожусь на работе. Пока спокойно. Жду звонка от любимой Галки.

Мы с ней знакомы недавно и, кажется, находим друг в друге что-то общее… Вот он, долгожданный звонок. Заколотилось сердце. Осторожно поднимаю трубку и слышу чужой мужской голос. Кто это, зачем? Оказался Калменов, уполномоченный райисполкома. Он докладывает: «Сегодня банда численностью около 100 человек в местности Кошмагамбет-ахун ограбила 50 хозяйств мирных перекочевщиков-возвращенцев, следовавших, в Жило-Косинский и Табынский районы. Только двум джигитам из перекочевщиков удалось убежать от бандитов. Подробности сообщаю письмом и посылаю его через своего брата».