Бесстрашная - страница 11

Тяжело дыша, я подскочила к самоубийце и, к собственному изумлению, узнала актерку Жулиту.

– Нима Жулита! Меня зовут Катарина Войнич, я сегодня с утра к вам приходила с судебным заступником Кастаном-как-его-там-фамилия!

Она не слышала меня, точно в трансе смотрела в беззвездное небо пустыми глазами, не замечала, что стоит на самом краешке парапета. Один неверный шаг – и под ногами разверзнется ледяная Висла с неровным, илистым дном.

Забравшись на каменную ступеньку, я протянула трясущуюся руку.

– Хватайтесь, нима! Отставка из театра – не повод топиться. Знаете, сколько в королевстве театров, где вы еще не выступали? На полжизни хватит…

Злой порыв ветра заставил девушку пошатнуться.

– Держись!

Ловко изогнувшись, я вцепилась в самоубийцу и со всей силы сдернула с парапета. Вместе мы шибанулись о мостовую. От сильного удара в плече что-то нехорошо хрустнуло, а из глаз посыпались звездочки.

Жулита слабо пошевелилась, потом села. Она диковато огляделась вокруг, точно сомнамбула, заснувший в теплой постели, но неожиданно обнаруживший себя посреди холодной улицы.

– Нима, вы очнулись? – потирая ушибленное плечо, промычала я.

Она пару раз моргнула, видимо, пытаясь собраться с мыслями. Дотронулась до рассеченной брови, с недоумением посмотрела на испачканные кровью пальцы, а потом пролепетала с полубезумным видом:

– Пожалуйста, помогите! Он хочет меня убить!

– Я понимаю, раньше ты домой притаскивала раненых собак… но актерок? – пробормотал отец, наливая успокоительный отвар из ковшика в кружку. Снадобье окрасило стенки посудины темным налетом.

– Я чувствую ответственность за нее… – тихонечко отозвалась я и добавила, не желая вдаваться в подробности: – Кое за что.

Пытаясь проверить, не услышала ли гостья перешептывания, мы одновременно оглянулись к столу, где, понурившись, сидела растрепанная Жулита и куталась в клетчатый плед. Вид известной актерки, завернутой в одеяло, каким еще вчера вечером отец оборачивал ноги, чтобы от холода не ныли суставы, казался диковатым.

– Бедная девочка, – поцокал языком отец.

Он поставил перед актеркой дымящуюся кружку.

– Выпейте. – Когда Жулита принюхалась к содержимому, то поспешил уверить: – Это поможет вам расслабиться.

Она с сомнением покосилась в мою сторону, словно спрашивая, стоит ли рисковать здоровьем.

– Расслабиться, а не расслабить, – уточнила я, присаживаясь к столу. – Пахнет не очень, но успокаивает хорошо.

– Снадобья и не должны пахнуть розами, – оскорбленно проворчал папа себе под нос, продолжая наш многолетний спор на тему неудобоваримых ароматов его настоек.

– Спорное утверждение.

– Спасибо, – отозвалась Жулита, и когда сделала крошечный глоточек, то мы с отцом, без преувеличений, задержали дыхание. – На вкус неплохо.

Из сбивчивого рассказа актерки нам удалось понять, что она даже мысли не держала о самоубийстве и совершенно не понимала, как оказалась на парапете. Помнила, что к ней пришел импресарио, а очнулась она уже на мосту, глядя в мое перекошенное от ужаса лицо.

– Я думаю, что это он… – сдавленным голосом произнесла она. – Чеслав Конопка.

– Королевский посол? – шепотом уточнила я, точно высокородный чиновник мог меня услышать и предъявить обвинения в поклепе.

Девушка серьезно кивнула:

– Он не оставит меня в живых… после того, как пострадала его драгоценная репутация. – Она судорожно всхлипнула, приложила ладонь ко рту, пытаясь сдержать рыдания.

– Пейте, пейте, Жу… Жулита… – С осторожной улыбкой отец заставил гостью сделать еще один глоточек.

– Да какая Жулита, – махнула она рукой. – Меня зовут Анна Кобыльская. Савушка решил, что моя фамилия не слишком романтичная для актерки.

– Савушка? – не поняла я.

– Этот подлец, мой импресарио. – Она шмыгнула носом. – Скорее всего, он уже на полпути к Теурии[7]. Заморочил меня и сбежал.

Невольно мне представилась закрытая почтовая карета и трясущийся среди сонных пассажиров усач в канареечном костюме, без оглядки сбегавший в соседнее королевство.

– Есть кто-нибудь, у кого вы сможете укрыться? – мягко спросил отец. – Родственники, родители?

Девушка тихо покачала головой.