Бестиарий спального района - страница 10

Имелся в виду Рыжий Люб. Уж он-то постарался блеснуть ученостью, заболтал поэта, произвел впечатление. Хотя на самом деле следовало читать «Там, в Зазеркалье, дуб зеленый». Но призрак поэта что-то не так запомнил. Или из головы вылетело. Поэты, они такие.

– Нет, – сказал Люб. – Не Пушкин. Другой какой-то.

– Быков? – принялся гадать Черный кот, забыв на минуту о своем голоде. Очень уж он был к поэтам неравнодушен. Сияние у них совершенно особенного вкуса… – Или Орлов?

– Хоть бы и Губерман, – мурлыкнул Рыжий брат. – Я экскурсантам всегда рад… А то какой-то Хрено… и не выговоришь… в общем, поблизости ошивался. Еще тут шастали – тоже язык сломаешь. Странные фамилии у современных поэтов… Не то что раньше – Пушкин! Державин!

Черный еще больше разозлился. Он, понимаешь, с голоду помирает, а этот лентяй о поэзии рассуждает, да еще, видите ли, загадками изъясняться изволит. Ну, держись, решил он.

– Значит, так. Если ты сей же момент не оторвешь свою толстую тушку от этого толстого дуба, я чудовищем обернусь, распугаю твоих поэтиков так, что им твое дерево дурацкое в кошмарах сниться будет. Хрен тебе, а не экскурсанты!

Рыжий забеспокоился. Он, как и брат, любил призраков творческих профессий, особенно поэтов – считал их изысканным деликатесом. А с Черного ведь станется.

– Нелюб, я тебя уважать перестану, – нерешительно сказал Рыжий.

– Да ты меня и так не уважаешь! Плюешь с высокого дуба на мой голод!

– Мы же только вчера охотились, – возразил Рыжий. – На свадьбе гуляли. Или не помнишь?

– Кто гулял, а кто и лапу сосал!

Рыжий смущенно посмотрел на Черного.

– А ведь и верно, – нехотя признал Люб. – Как-то я о тебе не подумал… Увлекся, понимаешь… Правду говорят, не разумеет, ох не разумеет сытый голодного… Ну, прости, брат! Не сердись, уже встаю…

– Сегодня смотри не увлекись! – сверкая глазами, предупредил Черный.

Рыжий зевнул, показав крупные и острые клыки.

– Да, хорошая была свадьба. Особенно под конец. Жених с невестой – прямо в свадебном лимузине. Шафер – со свидетельницей. Брюнетка Люся с охранником Славой.

– Уж этих мог бы и мне оставить, – прошипел Нелюб.

– А вот тебе, – мечтательно промурлыкал Люб, – и самая интригующая и, казалось бы, невозможная связь: отец невесты с тетей жениха…

– Ты, Люб, обжора патологическая! – заявил Черный кот. – Ты от поглощенной энергии лопнешь раньше, чем я сдохну с голоду. А уж о брате подумать – это тебе и вообще недосуг.

– Ты прав, Нелюб, – виновато сказал Рыжий. – Я, как разойдусь, обо всем на свете забываю. Бывает. Ну вкусно же! Прости, брат… Сегодня будет – твой вечер. Не злись, а? Что ж ты нервный такой, мрр…

Люб поднялся на ноги, выгнул спину, потянулся, неожиданно ловко – для его комплекции – спустился с дуба. А затем два кота прыгнули через Стену Реальности и стали призраками. Такими же котами, крупными, хищными, только – прозрачными, невесомыми.

Вечерело. Братья-коты бежали от двора к двору.

– Здесь, – вдруг сказал Рыжий, замирая около одного из подъездов серой шестнадцатиэтажной жилой башни. – Чувствую эманации. По-моему, восьмой этаж.

И действительно – одно из окон жилого дома ярко светилось золотистым, манящим сиянием.

Без всяких проблем братья прошли сквозь металлическую дверь подъезда, взлетели по лестнице на восьмой этаж.

– Вот здесь, – облизнулся Рыжий около двери квартиры номер 116.

Дверь тоже была железной. Но какие двери могли остановить этих братьев? Разве что заговоренные.