Без права на ошибку - страница 5

Ладно, шутки в сторону. Она выпрямилась в кресле, закрыла правительственные сайты и запустила нелегальную программу, которая перенесла ее прямо в мир частной банковской индустрии. Строго говоря, для такой цели эту программу использовать не стоило. Да и вообще для какой бы то ни было цели. Это было вопиющее нарушение служебной инструкции. Но Фролих не думала, что ее постигнет возмездие, а думала о том, что получит результат. Если у несуба в каком-нибудь из пятидесяти штатов есть хоть один банковский счет, он тотчас появится. Пусть даже самый скромный, крохотный расчетный счет. Даже пустой или давно закрытый. Без банковских счетов обходятся многие люди, она это знала, но нутром чуяла, что несуб не из их числа. Кто угодно, только не бывший майор армии США. Да еще награжденный медалями.

Она дважды ввела номер социального страхования: один раз в окно социального индивидуального кода и один раз в окно идентификационного документа налогоплательщика. Ввела имя. И нажала «Поиск».

Находясь в это время за сто восемьдесят миль от Фролих, Джек Ричер дрожал от холода. Атлантик-Сити в середине ноября не самое теплое место на земле, как ни крути. С океана дул ветер, неся с собой столько соли, что все вокруг постоянно было сырым и липким. Он хлестал по лицу, порывы его разносили повсюду мусор и плотно прижимали к ногам штанины. Пять дней назад Ричер был в Лос-Анджелесе и не сомневался, что там стоит остаться. Сейчас он не сомневался, что туда стоит вернуться. В Южной Калифорнии в ноябре всегда побывать приятно. Воздух теплый, океанские бризы нежно ласкают кожу, а не мучают непрерывными шквальными ударами жгучего от холода соленого воздуха. Нет, надо непременно туда вернуться. Да просто уехать хоть куда-нибудь – это уж, черт побери, точно.

Но, может быть, все-таки остаться, как его просили, пойти в магазин и купить пальто?

Сюда его привезли пожилая чернокожая женщина и ее брат. Ричер двинулся автостопом на восток от Лос-Анджелеса – всего на денек, хотелось взглянуть на пустыню Мохаве. И на дороге его подобрала эта пара, ехавшая в ту же сторону на старом «бьюике». В багажнике среди чемоданов он увидел микрофон, примитивную акустическую систему и синтезатор «Ямаха» в коробке; женщина рассказала, что она певица и направляется в Атлантик-Сити, где договорилась провести короткую гастроль. Брат аккомпанирует ей на клавишах и крутит баранку, правда до разговоров он не большой охотник, да и водитель уже так себе, впрочем и «бьюик» можно теперь назвать машиной с большой натяжкой. Все это оказалось чистой правдой. Старик не проронил ни единого слова, а в первые пять миль пути им несколько раз угрожала смертельная опасность. Чтобы немного успокоиться, его сестра принялась тихо напевать. Она выдала несколько тактов из песни Дон Пенн «You Don’t Love Me», и Ричер немедленно решил ехать с ними дальше на восток, чтобы послушать еще. И даже предложил свои услуги как водителя. Женщина продолжала петь. С таким приятным, слегка прокуренным голосом давно можно было стать суперзвездой блюза, но, вероятно, женщина слишком часто оказывалась не в то время и не в том месте, и взлета так и не случилось. В старом автомобиле, видно, отказал гидроусилитель руля, вести было непросто; всевозможные стуки, скрежет, вой, тяжелые, словно кувалдой, удары и рокот восьмицилиндрового двигателя на скорости около пятидесяти миль в час сливались воедино, превращаясь в фонограмму для вокалистки. Слабое радио в машине каждые двадцать минут ловило в бесконечной череде местных радиостанций то одну, то другую. Пожилая женщина подпевала звучавшим из приемника песням, старик по-прежнему молчал, а потом и вовсе заснул на заднем сиденье. Три дня Ричер вел машину по восемнадцать часов, но, оказавшись в штате Нью-Джерси, чувствовал себя так, словно побывал в отпуске.

Выступать музыканты собирались в третьеразрядном клубе в восьми кварталах от набережной. Судя по роже менеджера, он был не из тех, на кого можно положиться в смысле соблюдения условий контракта. Поэтому Ричер взял на себя обязанность пересчитывать посетителей, а также вести учет денег, которые должны были выплатить музыкантам в конце недели. Он делал это, намеренно ничего не скрывая, и прекрасно видел, что менеджер все больше злится. С таинственным видом он коротко говорил с кем-то по телефону, прикрывая при этом ладонью трубку и не отрывая от Ричера взгляда. А Ричер в ответ, не мигая, смотрел на него, ослепительно улыбался и не двигался с места. Оба вечера выходных он прослушал все три выхода пожилых музыкантов, но потом его охватило беспокойство. А еще он замерз. И в голове все вертелась строчка из песни группы «Мамас энд папас»: «Мне было бы тепло и уютно, окажись я сейчас в Лос-Анджелесе»