Без прямых улик - страница 23

— А где она? Можно мне пока посмотреть? — спросил Антон Ильич, когда Степан вернулся в холодильник. Он выбрал одни подходящие пятки и загадал — если угадал правильно, то поедут отдыхать летом в Пицунду, а если неправильно, то сделают в квартире хороший ремонт.

— Смотри. Мне что, жалко? — Степан пожал плечами. — Пошли, покажу.

Нет, он ошибся. Старуха лежала в другом месте, и пяток ее совсем не было видно. Федоричев посмотрел на ее посиневшее, словно пергаментом обтянутое лицо и подумал, что да, смерть действительно не красит никого.

— Она?

— Она. — Он кивнул и посмотрел на часы. — Она, моя мать…

— Вот и хорошо, что опознали. — Степан снова накрыл старуху брезентом. — Завтра днем позвоните, мы вам скажем, когда можно забрать.

— В каком это смысле, когда забрать? — растерялся Антон Ильич. — Я думал, уже сейчас можно. Если вы насчет гроба, то я думаю, можно будет как-то договориться. — Он как-то неприятно подмигнул всем лицом и полез в карман.

— Нет, мне на это дело класть… — Степан ухмыльнулся и пожал плечами. — Из Московской прокуратуры распорядились бабку пока не выдавать.

— Из прокуратуры? — Лысина Федоричева опять покрылась потом. — А, вы, наверно, имеете в виду Клавдию Васильевну. Ой, не волнуйтесь, это наша знакомая, она еще не в курсе. Так что я заберу, а вы ей потом скажете, что Антон Ильич разрешил.

— Ага, спасибо. — Степан ухмыльнулся. — А меня посадят потом. Вот сам с ней и договаривайся. Пусть она мне позвонит и даст письменное разрешение. А пока извини, старик… Гутен морг.

— А я тебе в десятый раз говорю — никакого возбуждения дела не будет! — Прокурор стукнул кулаком по столу. — То она, понимаешь, бегает от меня с Лобцевым этим, то старушку пришили.

— Это не я бегаю. Это Лобцев бегает на свободе. Вы же его отпустили?

— Обстоятельства изменились, Дежкина, — строго сказал прокурор.

— Вы его отпустили, Владимир Иванович, вот и все обстоятельства.

— Сейчас еще не время, Дежкина, сколько тебе говорить?

— А когда время подойдет, что вы скажете? Да вас и спрашивать не будут.

Так и раструбят — Малютов покрывал Лобцева.

Прокурор нервно заморгал, задергался на стуле.

— Владимир Иваныч, там убийство, — продолжала стоять на своем Дежкина. — А если тело уплывет, то вообще никаких доказательств не будет. Вон как они спешат.

— Все равно. — Он покачал головой. — У нас и так «висяков» столько, что… Знаешь, за нераскрытые дела по головке не погладят.

— Так раскройте! — резанула она его снова по самому больному. — Хотите, я дело Лобцева доведу?

— Клавдия, ну ты же знаешь, что сейчас такой сложный период в нашей стране, что…

— У нас, Владимир Иваныч, этот сложный период всегда будет. И вы это понимаете не хуже меня. Так и скажите: «Дежкина, на меня давят. Клавдия, у меня руки связаны». И я все пойму.

— Клавдия Васильевна, на меня давят. — Владимир Иваныч грустно улыбнулся. — Дежкина, у меня руки связаны. Довольна?

— Недовольна. У вас компьютер работает? — вдруг резко сменила она тему.

— Да, а что? — немного растерялся прокурор.

— Включите, пожалуйста.

Малютов, как завороженный, повернулся к системному блоку и нажал кнопку.

— Знаете, как дискетой пользоваться? — спросила Дежкина.

— Знаю.

— Вот, посмотрите.

Она вынула из кармана одну дискету, скопированную. Игорем, и подала Малютову.

Тот быстро загрузил файл, но только начал читать, как замахал руками:

— Ты с ума сошла! Ты что наделала?! Ты знаешь, что за это будет?! Это же дело в ФСБ уходит! Ты что?!

— Возьмите дискету себе, Владимир Иванович, — тихо, но убедительно сказала Клавдия. — Потом мне спасибо скажете.

Малютов какое-то время обалдело смотрел то на монитор, то на Клавдию, а потом быстро, словно воровал сам у себя, вынул дискету и поглубже засунул ее в карман пиджака.

— Ох, и хитрая ты баба.

— Я не хитрая баба, я — умная женщина, — поправила Дежкина.

Малютов вздохнул.

— Ну ладно, давай, рассказывай. Только быстро.

— В общем, дело так обстоит. Жила семья — муж, жена и старуха, мачеха мужа. Старуха, прямо скажем, не сахар, склочная старуха. И все никак помирать не собиралась. И тогда они решили ее поторопить. А чтоб все было шито-крыто, решили хорошенько подготовиться. За полгода до этого, в мае, как-то уговорили ее переводить всю пенсию на книжку, причем на книжку пасынка. Старуху заперли в доме, сломали в ее комнате телефон, чтоб она никуда не могла позвонить, и стали разыгрывать ее тихое помешательство.