Без Путина. Политические диалоги с Евгением Киселевым - страница 29

При самодержавии иначе не могло быть по определению. В царские времена пост председателя Комитета министров России вообще был местом почетной ссылки. Классический пример: именно на этот пост был в 1903 году назначен попавший в опалу и смещенный с ключевой должности министра финансов выдающийся реформатор Сергей Юльевич Витте — вроде как с повышением, а по сути дела — без всяких прав и полномочий. Он потерпел тогда поражение в политической схватке с другим влиятельнейшим государственным деятелем своего времени — министром внутренних дел Вячеславом Константиновичем Плеве, реакционером и типичным «охранителем», убежденным противником реформ Витте, прежде всего аграрной. Плеве возглавлял близкий к царю и ко двору мощный бюрократический клан, который по духу удивительно напоминает наших нынешних силовиков (в широком смысле этого термина) с их непоколебимой верой в тотальный государственный контроль, полицейские методы управления во всех сферах жизни страны и агрессивную внешнюю политику. Именно Плеве принадлежала знаменитая фраза: «Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война».

Идея «маленькой победоносной войны» как панацеи от любых внутриполитических проблем потом не раз «творчески» использовалась советскими и постсоветскими вождями. Самые яркие примеры — Афганистан, Чечня, Грузия. При этом все удивительным образом забывали и продолжают забывать, чем закончилась та самая «маленькая победоносная война» с Японией 1904–1905 годов, которая была затеяна при деятельнейшем участии Плеве.

Унизительное поражение привело страну к революции, сам Плеве был убит террористами, а царю пришлось пойти на гораздо большие уступки, нежели изначально предлагавшиеся правительственными либералами. Николай II вынужден был подписать Манифест 17 октября, даровавший гражданам основные свободы и первый парламент, а ненавистного Витте назначить председателем Совета министров — первым настоящим премьер-министром в истории России.

Кстати, судьба Витте — яркий пример того, что неблагодарность и забвение потомков, увы, становились уделом большинства премьеров в нашей истории. За разработанную Витте аграрную реформу все лавры достались его преемнику Петру Аркадьевичу Столыпину. Впрочем, Столыпин, настоящий культ которого до сих пор исповедуется и в либеральных, и в национал-пат- риотических кругах, безусловно, был одним из наиболее выдающихся политиков своего времени. А вот сменившая его не менее знаковая фигура — Владимир Николаевич Коковцов (как сказали бы в наше время, опытный аппаратчик и отличный менеджер, который умело продвигал реформы и вообще прекрасно проявил себя на посту премьера) известен, пожалуй, только тем, кто специально интересуется историей России того периода.

После 1917 года вожди Советского государства наращивали свою легитимность не столько должностями, сколько победами, одержанными в междоусобной борьбе за власть. Но идеология тоже значила немало: пост главы РСДРП(б) — РКП(б) — ВКП(б) — КПСС почти сразу стал гораздо важнее должности руководителя правительства.

Впрочем, было одно исключение — Ленин. На заре советской власти его лидерство было настолько неоспоримым, что Владимир Ильич мог позволить себе быть председателем Совнаркома, не занимая при этом должности главы ЦК ВКП(б). Сменивший же Ленина на посту главы правительства Алексей Иванович Рыков совершенно не воспринимался как политический лидер страны — да и как могло быть иначе, когда рядом во власти были Троцкий, Зиновьев, Бухарин, Сталин?!

Сталин, победивший в жестокой борьбе всех перечисленных конкурентов, возглавил Совнарком только в мае 1941 года, в самый канун войны. До этого больше десяти лет — между Рыковым и Сталиным — председателем правительства был Вячеслав Михайлович Молотов, но никому и в голову не приходило считать его первым лицом. Хрущев тоже не сразу стал председателем Совета министров СССР — лишь в 1958 году, когда он уже был беспрекословным лидером, а все его тогдашние политические оппоненты были повержены.

Иными словами, давно сложилась традиция, в соответствии с которой пост премьера был лишь приложением к политической власти, дополнительным ее инструментом. Так что премьер Путин образца 2008–2009 годов следует в русле этой традиции, совмещая эту должность со статусом лидера правящей партии. Правда, уже не коммунистической, но все больше на нее похожей.