Без тормозов - страница 2
– Поверь, по-другому у нас не бывает, – немного смягчился пожилой, наблюдая, как вздулись и побелели желваки на раскрасневшихся от хмеля щеках. – Правила здесь такие. Если хочешь – законом даже можно назвать. Неписаным, разумеется. Надо делиться, чтобы дело двигалось. Иначе вообще ничего не получится. Ну, пойми же ты: не для себя ведь требую, надо мной люди повыше есть…
Стекла в растрескавшейся раме тоненько зазвенели от вибрации. С улицы раздался грохот приближающейся тяжелой машины. Немец скосил туда взгляд и снова криво ухмыльнулся – появлялась у него такая дурная привычка, когда много пил. Прямо перед избушкой с ревом остановился «Т-V Пантера» с намалеванными белой краской фашистскими крестами на башне. Из откинутого люка ловко выбрался наружу человек в кожаной тужурке и немецком танковом шлемофоне, спрыгнул с бронированного монстра и скрылся из поля зрения, оставив технику под окошком.
– Сколько времени? – попытался сообразить пожилой, сдвинув редкие брови и разглядывая циферблат своих наручных часов. – Ого, утро уже! Черт… Снова без отдыха. Так и до могилы недалеко. Особенно с такими друзьями, как ты!
Чернявый возмущенно засопел, подыскивая слова, но ему помешал выступить скрип отворяемой наружной двери.
– Хайль! – весело гаркнул появившийся на пороге танкист. – Гутен морген! В смысле – утро доброе!
– Кому доброе, а кто и не ложился, – проворчал седой и, кряхтя, принял вертикальное положение. – Чего орешь, как потерпевший? Прищемил себе люком чего-нибудь? Не видишь – переговоры у нас…
– Ясное дело, что переговоры, – охотно согласился парень в кожанке со свастикой, покосившись на рядок пустых бутылок под столом. – Я ж разве против? Дело у меня к вам имеется, иначе не стал бы беспокоить. Яволь?
Ловко перескочив через ящик с винтовками Мосина образца тридцать девятого года, он стал пробираться к сидевшим у окошка мужчинам через нагромождения амуниции.
– Я чего пришел-то. – Бесцеремонно усевшись третьим, танкист стянул с головы шлемофон, обнажив стриженную под ежика голову. – Второй и третий объекты уже готовы. Осталось их только «подшаманить» маленько, и все будет в полном ажуре!
– Наконец-то! – Пожилой достал из мятой пачки сигарету и, не предлагая остальным, закурил. – Я уж думал, не настанет этого радостного дня. Чего долго-то так? Я ж вроде все решил.
– А то вы солдафонов наших не знаете! – отмахнулся примчавшийся на танке молодец в фашистской форме. – Вечно что-нибудь не так поймут, потом триста раз переделывай! Вот только полчаса назад начали технику перебрасывать, представляете? Колонна своим ходом от станции прет. Но это так, мелочи. Тут вот какая петрушка: завтра по графику расстрел в гетто, а директор решил сэкономить, всего каких-то двадцать человек. Это ж крохи совсем! Что такое двадцать человек? Пшик – и все! Курам на смех. Такая «детская» расправа никого не впечатлит – ни на Западе, ни на Востоке.
На стол лег извлеченный из полевой планшетки танкиста бумажный листок. Седой склонил над ним голову и задумчиво почесал в затылке:
– Да… на расстрелах нам экономить нельзя. А то действительно никакого размаха. Дай-ка чем подпись черкануть.
– Пожалуйте-с. – Гость уже протягивал ему ручку.
Сжав пальцами писчую принадлежность, пожилой сощурился и стал похож на хитрого лиса. Стараясь не продавить тонкую бумагу, он размашистым почерком принялся выводить на листке буквы, диктуя самому себе вслух:
– Так… «Разрешаю в превышение сметы расстрелять еще тридцать евреев»… нет, так не пойдет… Лучше «еще тридцать жителей гетто»… Ага… Вот так. И автограф мой собственноручный… Теперь порядок. Держи! Расстреливай на здоровье.
– Премного благодарен! – Танкист ловко спрятал завизированный документ и театрально расшаркался. – Ни на секунду не сомневался в вашем великодушии!
– Ну ладно! Не перегибай. – Человек с лисьим лицом сделал вид, что ему неприятен такой подхалимаж. – Сам справишься? Или мне на расстрельную площадку подъехать?
– Ну что вы! Не стоит! Я ж не в первый раз. Только вот, боюсь, народу завтра столько не сгоним… может, и байкеров заодно расстрелять? А? Как считаете?