Бездна - страница 10

«Если снимешь со всех маски и увидишь их лица – выдержишь ли? Не воскликнешь ли тут же с ужасом и отвращением: «Сейчас же верните приятность, не нужна мне правда!»? Мы научились носить маски и не любим заглядывать под чужие. Нас устраивают люди-проекции, в которые мы бессознательно вкладываем свое видение мира. Человек – единственный зверь, умеющий прятаться не только от других, но и от себя. Иногда нужны годы, чтобы найти свою собственную суть под слоями искуснейших самообманов и мнимостей. Если ты ежедневно принимаешь душ, насколько ты чист внутри? Если болтаешь умно, на самом ли деле умен? У многих не хватит духу сказать тебе правду. А если отважатся и скажут, разве поверишь им, желая слышать только то, что соответствует твоему представлению о себе? Разве хочешь знать их мысли?

Ты один. Ты один в безразличном мире. Так тебе кажется. Когда ты смеешься, всегда ли тебе весело? Не думал ли ты о смерти, как о способе избавиться от боли? Когда тебя ранят ложью, предательством, когда злят и пользуются тобой как средством, не хочешь ли ты убить? Сделать больно? Подтолкнуть падающего? Здесь каждый сам за себя. Здесь выживают. Когда ты срываешься и вгрызаешься зверем в мясо, всегда ли потом раскаиваешься?

Инстинкты тебя пугают?

Не от этого ли все твои комплексы, которыми ты отгораживаешься от зверя?

До определенного возраста естественны дети: в них нет фальши, и лишь по мере взросления они становятся как все. Мимикрируют. Если ты не можешь быть тем, кем хотел бы, ты пытаешься им казаться. Если не хочешь быть отторгнутым – подстраиваешься под общество. Десятилетиями ты носишь маски, меняя их в зависимости от места и времени, и уже сам не знаешь, кто ты. Ты потерян. Ты в поисках. Твоя цель внутри. Если прислушаешься к себе чутко, то услышишь свой голос, который подскажет тебе путь. Ступай! Ты должен стать личностью, в которой инстинкты и разум живут дружно и у которой есть цель. Не надейся на помощь людей и помощь Бога, это твоя великая битва, где твой враг и друг – ты сам.

Кстати.

Когда ты обращается к Богу, ты говоришь с собой».

В желудке глухо буркнуло. Он был проигнорирован час тому назад по приходу из школы и выразил недовольство. Сергей Иванович планировал уважить его курятиной с рисом, а после вернуться к своему детищу, к иерусалимскому кресту, который он тащит уже второй месяц, но не пронес, пожалуй, еще и десятой части пути на Голгофу. Искусство требует жертв, а его жертвы – искусства.

Спросите у него, о чем он пишет, и он не ответит точно. О жизни. Столько мыслей скопилось за сорок лет, и они просятся наружу, его узницы. Он освобождает их.

Продуманного сюжета нет. Примерно знаешь, чего можно ждать, а так пусть идет как хочет. Простите, Иван Сергеевич, что не используем ваш метод, не находим в себе сил и желания расписывать заранее все нюансы истории. Сложится. Скучной была бы жизнь, а для кого-то страшной, если бы все знали будущее. Мы не знаем. И не желаем знать. Писатель – он как библейский Бог. Его дети – не безвольные тряпичные куклы, которые не могут и шагу сделать без папы, а личности, которые делают все по-своему и не знают свою судьбу. Порой достаточно одного слова, маленького движения мысли, чтобы река сюжета сменила русло. Это жизнь. В жизни иной раз не знаешь, почему кто-то сделал так, а не иначе, тем более что он и сам это не знает. На поверхности увидишь не все. Надо смотреть вглубь, под сознание. Писатель не ответит быстро на вопрос о том, почему его герои именно такие: почему они думают, чувствуют и делают именно так. Описывая свои ощущения во время творческого процесса, он скажет, что слова приходят сами. Откуда? Почему эти, а не другие? Был миллиард вариантов, а остался один. Кто тот редактор-колосс, проделывающий эту работу? Кто водит шариковой ручкой? Кто подсказывает слова?

Проклевывается стиль. Как птенчик. Поигрывая словами и ритмами, находишь его. Не все идет гладко. Борясь с искусственностью слога, ты хочешь, чтобы язык был живым, чтобы твои дети не пользовались великосветским, но и не скатывались до уличного сленга. Они живы, они обычные люди. Ты их создал и ты ответственен за них. Все они – это ты.