Бездна (Миф о Юрии Андропове) - страница 27
— Чуть позже, Юрий Владимирович. Около двенадцати часов дня. Еще точнее — между двенадцатью и часом. Некоторое время ушло на систематизацию фактов. Мы их подали товарищу Суслову по «нарастанию» улик.
— То есть? — спокойно спросил Председатель КГБ.
— Ну…— Федор Александрович помедлил, подбирая слова.— Мы их выстроили в такой последовательности, чтобы информационный эффект нарастал…
— У вас есть копия? — перебил Андропов.
— Так точно! — Генерал-лейтенант Щарак щелкнул замками кейса и извлек из него лист бумаги с убористым машинописным текстом,— Прочитать?
— Да, пожалуйста.
Чтение с краткими комментариями заняло более десяти минут.
Сначала — телефонные номера Цагана, включая номера конспиративных явочных квартир (что уже преступление), обнаруженные в записных книжках, изъятых у арестованных в первые сутки проведения операции «Каскад»; затем в тех же книжках — крупные суммы денег, которые Сергею Кузьмичу были вручены «из рук в руки» за «оказанные услуги»; далее — выдержки из первых допросов арестованных, в которых те перечисляли «подарки», полученные от них первым заместителем Председателя КГБ все за те же «услуги». Показания некой дамы, любовницы Цагана, которой он помог открыть свое дело, связанное с перепродажей драгоценностей; при обыске квартиры этой подпольной миллионерши был обнаружен тайник, где хранились изделия из золота, серебра, драгоценных камней, и Дарья Ксенофонтовна — так звали даму — показала, что «все это принадлежит не ей, а Сергею Кузьмичу Цагану».
«Да,— подумал Андропов,— есть от чего сыграть в ящик. Суслов поручает Цагану «закрыть» или, по крайней мере, надолго заморозить «бриллиантовое дело», а сам Цаган…»
— Читать дальше, Юрий Владимирович?
— Благодарю, Федор Александрович. Достаточно. Картина ясна. Вы мне сделайте копию.
— Она уже готова,— Начальник Шестого управления извлек из кейса ксерокопию.
— На заседании в эти подробности входить не будем. Доложим суть проблемы.
— Понимаю, Юрий Владимирович.
Часы показывали четырнадцать часов сорок три минуты.
Начальник Шестого управления покинул кабинет, и тут же в дверях появилась грузная фигура генерал-майора Фрола Дмитриевича Попкова:
— Разрешите, Юрий Владимирович?
— Прошу.
Они давно понимали друг друга с полуслова.
— Пошли-ка за наш привычный столик.
Андропов поднялся из кресла, вышел навстречу Попкову. Крепкое энергичное рукопожатие. Хозяин Лубянки приобнял Фрола Дмитриевича за плечо и повел к двери справа от письменного стола. Они очутились в небольшой комнате («гостиная»,— называл ее иногда Юрий Владимирович). Вокруг низкого журнального столика стояли четыре удобных кресла и диван «на троих», как выразился один из заместителей Председателя КГБ, обтянутые плюшем терракотового цвета. Телевизор на голом письменном столе у глухой стены напротив. У стены, за которой находился кабинет Председателя КГБ, почти во всю ее длину — добротный книжный стеллаж. Последнее издание Полного собрания сочинений Ленина, тома стенограмм партийных съездов, книги Брежнева в темно-синих переплетах, труды Дзержинского. На отдельных полках — вся диссидентская литература,— пресловутый «тамиздат» на русском и английском языках: «КГБ», «Номенклатура», «Третий класс», «Большой террор», «Загадка смерти Сталина», «Зияющие высоты», «Горький-парк»; запрещенная литература, за чтение и распространение которой «простой советский человек» может схлопотать срок до семи лет, по статье 70 (с несколькими прим.) Уголовного Кодекса СССР за «антисоветскую агитацию и пропаганду».
На столике лежали свежие номера американских газет «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс» и лондонская «Таймс», как бы подтверждая, что хозяин кабинета владеет английским языком.
На столике стояли открытая бутылка боржоми и два тонких стакана. Андропов разлил воду по стаканам, сказал:
— Прошу,— И, сделав несколько глотков, продолжал: — Собственно говоря, Фрол Дмитриевич, меня интересует только один вопрос: как с американским журналистом?
— Думаю, все в порядке, Юрий Владимирович. Этому Артуру Вагорски передана вся необходимая информация.
— Кто с ним работал?