Бездна (Миф о Юрии Андропове) - страница 45
«Все-таки омерзительный тип»,— подумал Андропов.
— Сколько воспоминаний! — На лбу «Станислава Яновича» появились бисеринки пота, и оператор вывел это искаженное вожделением лицо на крупный план.
— Однако,— спокойно сказал полковник Терешаев,— вернемся…
— К нашим баранам! — быстро и почти радостно продолжил Мозгляк, мгновенно став абсолютно спокойным и собранным.— Я весь внимание, Петр Николаевич.
— Итак, в Вене у вас все готово.
— Абсолютно! — последовал мгновенный ответ.
— И с этим, как его?
— Пауль Шварцман,— подсказал Мозгляк.
— Да, Пауль Шварцман. С ним у вас полный контакт?
— Стопроцентный.
Полковник Терешаев вдруг задумался.
— Простите, дружище… Деликатный вопрос.
— Валяйте, полковник! — «Станислав Янович» растянул в улыбке тонкие губы.— Без всякого стеснения. Не вам мне говорить: в нашем деле на все вопросы должны быть получены точные ответы. Тем более если вопрос следует с вашей стороны.
— Благодарю.— Петр Николаевич помедлил.— А не может возникнуть ревность…
— Какая еще ревность? — быстро, заинтересованно перебил Мозгляк.
— Ну… Наш объект и этот Пауль Шварцман… Черт возьми! Кто он для него? Что их объединяет, кроме…— Полковник замешкался.
— Как что? — «Станислав Янович» коротко хохотнул,— Любовь! Любовь их объединяет, Петр Николаевич.
— А раз любовь…— Лицо полковника Терешаева напряглось.— Представим. Появляется третий. Разве это не повод для ревности, для скандала? И все может пойти насмарку.
— Вы меня удивляете, Петр Николаевич,— В голосе Мозгляка звучало достоинство с обидой пополам,— Я даю стопроцентную гарантию: все будет…
— Как в лучших домах,— невесело усмехнулся полковник.
— Вот именно! Как в лучших домах.— Мозгляк выдержал паузу,— Вы, мой друг, весьма консервативны. Неужели вы думаете, что только в разнополой среде популярна групповуха?
«Все-таки скот»,— пронеслось в сознании Юрия Владимировича Андропова.
— Человечество в сексуальном плане,— продолжал разглагольствовать «Станислав Янович» с явным удовольствием,— развивается весьма стремительно, под стать нашему ураганному веку. Это в полной мере относится к сексуальным меньшинствам…
— Хорошо, хорошо! — перебил полковник Терешаев.— Давайте теперь поговорим о главном.
— Разве мы этого еще не сделали?
— Необходимо расставить акценты.
— И опять я, Петр Николаевич, весь внимание.
— Пауль Шварцман немец, верно?
— Верно. И что из этого следует?
— Из этого следует вот что…— В голосе полковника Терешаева зазвучали металлические нотки.— Вы не допускаете, Станислав Янович, что этот Шварцман раскусит вас? Вы для него кто?
— Все по легенде, уважаемый Петр Николаевич. По легенде, которая совпадает с моей подлинной жизнью. Я эмигрант из России, вернее, из Белоруссии… Но это для моего нового друга Пауля не имеет никакого значения. Все из Союза — русские. Спросит — расскажу свою белорусскую главу, весьма краткую. Главное для него: я — австрийский подданный, коренной венец.
— И вы, коренной житель Вены,— перебил полковник Терешаев,— как утверждает наш эксперт, говорите по-немецки с акцентом. Это ли не повод для Пауля Шварцмана, чтобы усомниться…
— Пошлите вашего эксперта куда подальше! — закричал вдруг Мозгляк, снова вскакивая со стула.— Вы, полковник, явно недооцениваете меня.
— Успокойтесь, Станислав Янович…
— Да, да! Недооцениваете! Я разговариваю со Шварцманом на венском диалекте! А если вам удобнее словечко «акцент», то извольте: с венским акцентом. Отправьте меня на задание в Берлин, там я буду разговаривать с берлинским акцентом!
«Каков!» — невольно подумал Андропов.
— Сколько языков вы знаете? — очевидно, стараясь сменить тему разговора, спросил полковник.
И Мозгляк тут же успокоился, снова сел на край стула и с некоторой обидой, растворенной в достоинстве, сказал:
— Восемь, Петр Николаевич, если не возражаете,— И «Станислав Янович» отбил рукой нервную дробь по столу.
Рука быстро приблизилась крупным планом, и Юрий Владимирович Андропов увидел на ней заметный шрам, пересекающий ладонь и захватывающий запястье.
Полковник Терешаев тоже смотрел на шрам.
— Вам бы, Станислав Янович, избавиться от этого украшения,— сказал он.