Бездна обещаний - страница 38

Счастливая девушка так о многом хотела расспросить, так много рассказать о себе, а они болтали с обычной напыщенной вежливостью о доме Эрика и Клодии. Вместо беседы о жизненно важном предмете, одинаково близком и дорогом обоим, о музыке, они вели себя, словно туристы в заграничном турне. До чего же абсурдно и банально! Кирстен взглянула на Майкла и залилась краской стыда, обнаружив, что спутник сам смотрит на нее внимательно и приязненно. Майкл улыбнулся. Кирстен же от его взгляда совершенно растерялась, сбилась с шага и, наступив на край собственного бального платья, чуть было не упала, благо се кавалер вовремя сжал ей локоть.

Крепко держа Кирстен за руку, Майкл болтал без умолку. Он изо всех сил старался скрыть свое изумление и даже смущение. «Кто бы мог подумать, — думал он, — что в этой тонкой изящной ручке заключено столько силы; такая миниатюрная юная леди способна вызывать к жизни звуки большой эмоциональной силы». Его ошеломила виртуозность игры Кирстен. Каждая сыгранная ею нота врезалась в память, а нежная красота самой пианистки просто оглушила прославленного дирижера. Глядя в глаза Кирстен, Майкл словно погружался в воды фиолетово-голубого озера. И что делало красоту девушки еще более впечатляющей, что придавало ей непередаваемую драматичность, так это ее обезоруживающая простота, абсолютное отсутствие жеманности. Казалось, что она сама не отдает себе отчета, не сознает силу собственного очарования. Потрясенный таким мощным сочетанием красоты и таланта, Майкл испытывал благоговение и непонятное смятение.

Как только они стали подниматься на третий этаж, правое колено Майкла моментально одеревенело. Заметив внезапную перемену в походке своего спутника, Кирстен встревожилась и замедлила шаг.

— Со мной это постоянно случается, когда я устаю, — попытался успокоить ее Майкл. — Полиомиелит, — поспешно добавил он. — В пятнадцать лет я переболел полиомиелитом.

— Боже мой! — только и смогла вскрикнуть шокированная Кирстен.

— Возможно, это лучшее, что случилось в моей жизни.

— Что? — не поняла сбитая с толку Кирстен.

— Если бы не моя борьба с болезнью, я скорее всего стал бы брюзжащим, средней руки скрипачом или виолончелистом, и уж никак не дирижером. — Майкл прислонился к перилам и принялся массировать больную ногу. — Мой отец был музыковедом и виолончелистом, создавшим свой собственный струнный квартет: мать играла на альте, дядя на скрипке, а старший брат на виолончели. Естественно, все считали, что рано или поздно я образую с ними квинтет. Все, но не я. Я никак не мог решить, на чем мне играть. Откровенно говоря, я вообще не хотел играть, я хотел только дирижировать. Желание превратилось в навязчивую идею. Я постоянно где-то витал, дирижируя воображаемым оркестром, используя в качестве дирижерской палочки все, что попадалось под руку. Мне постоянно приходилось конфликтовать по этому поводу с отцом, но я был упрям и не отказывался от своей мечты. Потом я заболел, и казалось, мечте моей не суждено было сбыться. Предо мной возникла перспектива навсегда остаться парализованным, и единственно, чего хотел, — умереть. — При этом воспоминании Майкл горестно покачал головой. — Но однажды отец пришел в больничную палату, где я лежал, и вложил мне в руку настоящую дирижерскую палочку, сказав, что это палочка самого великого Тосканини. И я поверил отцу. С того дня я начал бороться за собственную жизнь.

— Это действительно была палочка Тосканини? — прошептала Кирстен с глазами, полными слез.

— Понятия не имею, никогда не пытался выяснить.

Кирстен глубоко вдохнула, задержала дыхание, а затем медленно, очень медленно выдохнула.

— Долгие годы никому не рассказывал эту историю, — признался Майкл, одаривая Кирстен искренней, но несколько озадаченной улыбкой. — Ну что, пойдем? — Он снова взял девушку под руку, и они продолжили восхождение по лестнице.

Бродя по третьему этажу, Кирстен казалась уже более раскрепощенной в роли официального гида, а Майкл представлялся более удобным и заинтересованным посетителем. Но то была только игра. Что-то произошло между ними. Столь же очевидное, сколь неуловимое. Воздух стал другим. Невидимый, но очень сильный магнетизм. Энергия поразительной силы, возникшая вокруг двух людей, отгородившая их от всего окружающего мира. И Майкл и Кирстен чувствовали это.