Бездна обещаний - страница 41

— Надеюсь, столь суровый приговор вынесен не без должной аргументации.

— Она, очевидно, полагает, что с аргументами все в порядке. — Голос Эрика звучал на удивление подавленно. — Обвинения зашли так далеко, что меня называют предателем.

— О-о-о! Это действительно серьезный проступок, — признала Кирстен. — Достоин смертной казни через повешение, не меньше.

— Повешение — слишком легкая смерть для животного, — прорычала Клодия. — Думаю, я лучше запытала бы его до смерти.

— Боже мой, Эрик, что же вы натворили? — уже не шутя, встревоженно спросила Кирстен.

— Боюсь, солнышко, что я как раз-то не натворил, — вздохнул Эрик. — Я не купил Уинфорд.

— Прежде всего ты, вероятно, никогда и не собирался покупать его! — воскликнула Клодия. — Это была лишь хитрая уловка, чтобы заставить меня пригласить в наш дом Майкла Истбоурна.

— Разве я виноват в том, что Роксана продала свой дом в Хемпстеде и отдала деньги отцу? — оправдывался Эрик. — Ты же понимаешь, он вправе распоряжаться своими частными владениями.

— Ах, оставь, — перебила мужа Клодия. — Ты все это время занимался ерундой и лгал. Сперва газета, потом…

— Ты считаешь, что продать газету так просто?

— А твоя дурацкая затея с журналом?

— Меня просто предали, и ты прекрасно это знаешь. Клодия, детка, мне очень жаль. Мне действительно ужасно жаль. Я делал все, что в моих силах.

Эрик подошел к жене, чтобы успокоить ее, но Клодия была вне себя от ярости.

— Ни черта ты не делал, ты, ублюдок. Не прикасайся ко мне! Отойди от меня, черт тебя побери!

Эрик опустил руки и вернулся к письменному столу. Кирстен смотрела на них в ужасе: ей никогда еще не приходилось видеть, чтобы леди так жутко бранилась. Столкнувшись с проявлением дикой ненависти и злобы, она думала об одном — как разрядить обстановку. Кирстен тихо подошла к Клодии и легонько прикоснулась к ее руке:

— Почему бы вам не подняться со мной наверх и переодеться? Я уверена, что, как только мы попадем на выставку, вы забудете об этом доме и…

— Я не забуду об Уинфорде! — Клодия, забывшись, раздраженно отбросила руку Кирстен. — И я не намерена забывать его!

Эрик и Кирстен беспомощно переглянулись.

— Так вы вообще не собираетесь сегодня идти в Национальную галерею? — предприняла последнюю попытку Кирстен.

— Нет, почти уверена, что нет.

— И чем бы вы хотели заняться вместо этого?

— Чем бы я хотела заняться и чем я займусь на самом деле — две совершенно разные вещи. То, чем я хотела бы заняться, к сожалению, выходит за рамки закона, но то, чем я займусь, — нисколько.

— И что же это будет? — поинтересовался Эрик, на обеспокоенное лицо которого вернулось подобие улыбки.

— Пойду к себе в комнату и от души наплачусь.

Кирстен хотела было последовать за расстроенной Клодией, но Эрик отрицательно покачал головой.

— Лучше ей побыть в одиночестве, солнышко. Боюсь, что огорчил ее, обидев как никогда в жизни. Видит Бог, я того не хотел.

Клодия провела в своей комнате всю оставшуюся часть дня и даже отказалась выйти к ужину. Ночь не принесла обитателям дома ни малейшего облегчения. Казалось, должно случиться нечто ужасное. В воздухе витало беспокойство, раздражение и тревожное ожидание. Тем не менее с первыми же лучами солнца все облегченно вздохнули. Вначале перемены заметили горничные: на месте всех акварелей с изображение Уинфорд-Холла зияли пустые пятна, вернее, более яркие квадраты обоев. Картины исчезли. Выносившая мусор Мэг обнаружила пропавшие полотна в большом металлическом мусорном ящике — рамы разломаны, сами акварели искромсаны на тысячи мельчайших кусочков.

— Скажи мне, солнышко, — оторвавшись от газеты, Эрик смотрел на Кирстен одним из самых своих непонятных взглядов, — что ты знаешь о «Вигмор-холл»?

Отложив книгу, Кирстен подтянула коленки к подбородку и улыбнулась.

— Это легко, — сказала она, вспомнив, что такими вот небрежными вопросиками славился ее школьный историк, мистер Вайдмен. — Это концертный зал на Вигмор-стрит, у него великолепная акустика, внутренний интерьер отделан мрамором и алебастром. В «Вигмор-холл» дал свой первый в жизни концерт двадцатишестилетний Артур Рубинштейн.