Бездорожье - страница 23
Впрочем, парк, окружавший особняк госпожи Никколы, оказался недурен.
Возможно, был бы даже вовсе хорош, когда бы не все та же особая, трудно определимая словами безжизненность, которой здесь отличалось все, до последней травинки. Казалось, ткни пальцем в любое дерево – и оно повалится, потому что представляет собой искусную поделку из картона и ткани, не имеющую корней… Пиви даже не удержалась разок, потрогала одно, до которого могла дотянуться, не наступив на газон, но на ощупь оно было вроде бы настоящим. С шершавой, растрескавшейся корой.
Втроем они неторопливо миновали множество зеленых лужаек, замысловатых рощиц, цветочных шпалер, беседок, мраморных статуй и вышли к большой оранжерее – все под непринужденное щебетание госпожи Никколы, которая вспоминала теперь свое веселое детство в родовом гнезде и первые волнующие путешествия по его необъятному чердаку и подвалам.
Осмотрели и оранжерею. Впечатление было тем же. Роскошные цветы и кустарники самого экзотического и диковинного вида, но словно сделанные из воска, и оттого малопривлекательные. А некоторые – так даже и пугающие, похожие чем-то на охотничьи трофеи хозяйки…
– О, это хищные растения из диких лесов моего родного мира, плотоядные. Питаются не только насекомыми, но и мелкими зверьками, вроде мышей, – поведала с гордостью госпожа Никкола. И похвасталась: – Семена я добывала сама!
После чего ее гостьи покинули оранжерею с чувством некоторого облегчения.
И, выйдя за порог, она остановилась и сказала:
– Ну что ж, осмотрели почти все. Дальше – огороды и парники, ничего интересного. Остался только лотосовый пруд, но чтобы попасть к нему, нам следует немного вернуться. Будь мы в моем родовом поместье, я могла бы показать вам еще и семейное кладбище… но здесь пока такового нет.
– Вот и хорошо! – вырвалось у Пиви.
Понять сию реплику можно было бы двояко, но госпожа Никкола не стала уточнять, что именно имела в виду гостья – наличие у хозяйки пока еще живых родственников или отсутствие у себя желания любоваться могилами.
– Что вы! – с огорчением воскликнула она, подхватывая Пиви под руку и увлекая ее за собой по дорожке в обратную от оранжереи сторону. – Вы просто не знаете, сколько там изумительных по красоте склепов, сколько надгробных статуй работы великих мастеров… а какие увлекательные истории я могла бы рассказать вам о каждом, кто там покоится!..
Катти от них отстала, задержавшись возле низкой кустарниковой изгороди, которая отделяла от парка не интересные ее сиятельству, да и Пиви тоже, огородные угодья – овощные грядки и стеклянные парники в их дальнем конце, где суетились, разгружая тележки, несколько человек в рабочей серой одежде.
– …Взять хоть мою прабабушку по отцовской линии, – все тараторила госпожа Никкола, – графиню Ниобу, сподвижницу короля Титануса-Деспота – большая была оригиналка! А дядюшка Стибиус!.. Представьте, вся родня настаивала – и настояла! – на том, чтобы на памятнике его была выбита надпись: «Здесь лежит человек, который в жизни не сдержал ни одного обещания»…
– Надеюсь, он умер своей смертью? – хмуро поинтересовалась Пиви.
– Нет, он и тут всех обманул! – жизнерадостно ответила госпожа Никкола. – Обещал, что доживет до ста лет, но поссорился с великим герцогом и был убит на дуэли в сорок. И завещания, как оказалось, не написал, отчего имущество его перешло в королевскую казну и наследники остались ни с чем.
– Бедняжки, – без особого сочувствия буркнула Пиви, останавливаясь и оглядываясь на подругу, от которой они успели отойти уже довольно далеко.
Госпожа Никкола остановилась тоже. Но не умолкла.
– И это еще не все! Он сделался призраком, этот гадкий дядюшка, и отравляет моим кузенам жизнь до сих пор!
Пиви, и так-то слушавшая ее без радости, сникла окончательно. Но все-таки спросила:
– Каким образом?
– Вот уже девять лет является к ним по ночам, говорит, что оставил на самом деле завещание, и обещает вот-вот открыть, где оно спрятано.
– Это он так издевается над ними, что ли?
– Возможно, – госпожа Никкола с лукавой улыбкой пожала плечами. – Ведь обещаниям дядюшки Стибиуса верить нельзя. Но так хочется!..