Безмерно Счастливая. Св. блаж. Матрона Московская. Жизнеописание - страница 9

Однажды к блаженной на Пасхальной седмице пришли женщины из деревни Орловки. Матрона принимала, сидя у окна. Одной она дала просфору, другой — воду, третьей — красное яйцо и сказала, чтобы она это яйцо съела, когда выйдет за огороды, на гумно. Женщина эта положила яйцо за пазуху, и они пошли. Когда вышли за гумно, женщина, как велела ей Матрона, разбила яйцо, а там — мышь. Они все испугались и решили вернуться обратно. Подошли к окну, а Матрона говорит: «Что, гадко мыша-то есть?» — «Матронушка, ну как же есть-то его?» — «А как же ты людям продавала молоко, тем паче сиротам, вдовам, бедным, у которых нет коровы? Мышь была в молоке, ты её вытаскивала, а молоко давала людям». Женщина говорит: «Матронушка, да ведь они не видели мышь-то и не знали, я ж её выбрасывала оттуда». — «А Бог то знает, что ты молоко от мыша продавала!»

С тех пор, как слава блаженной пошла от села к селу, из семьи Никоновых стала понемногу уходить нищета: калека кормила родителей. Ей приносили и пищу, и деньги… Матрона ни у кого ничего не просила: что принесут, за то и спасибо.

Говорят, что Матрюшенька любила играть в куклы. Нередко эта игра заключалась вот в чём: девочка засовывала кукол за пазуху, они проскальзывали под широким платьем и падали на пол из-под юбки. В те годы люди удивлялись такой странной игре, а в наше время поняли её страшный смысл: таким образом Матрюша предсказывала широкое распространение абортов в нашей стране.

Рассказывали и о таком её пророчестве: как-то Матрюша попросила мать: «Мама, дай мне куриное перо, только большое». Ей дали перья, она выбрала самое большое, ободрала его и говорит: «Мама, видишь это перышко?» Мать отвечает: «Да что ж на него смотреть, ведь ты ж его, Матрюшенька, ободрала!» А дочка ей: «Вот так обдерут и нашего царя-батюшку». Мать испугалась: «Что ты такое говоришь, Матрюшенька! Так нельзя про царя!» Дочка вздохнула: «Да что поделать, мама! Его уже ободрали…» Это было задолго до революции.

Грядущий переворот она предсказывала и таким образом: ложилась на живот и начинала судорожными, жадными движениями подгребать под себя землю. «Вот так будут землю-то хватать! Побольше, побольше! Церквей сколько разорят, народу сколько перебьют!» И вскакивала на ноги: «А потом бросят всё и побегут кто куда!»

Итак, слепая видела всё, чего не увидит и самый зоркий. И видела она души людей — души своих односельчан…

Ни в коем случае не подумайте, что жители Себина были грешнее всех прочих людей на Руси, и пуще того — не подумайте, что они были грешнее нас с вами. В общем, — обычные люди… Быть может сейчас, по контрасту с сегодняшним днём, мы нашли бы в них массу достоинств: трудолюбие, доходящее до истовости, самозабвенная любовь к родным, боголюбие, сочувствие к близким, ответственность за родную деревню и за односельчан…

И Матрона видела все их достоинства, и любила этих людей, и плакала, понимая, что многих насмерть подкосит неизбежный в этом мире грех. И её слёзы были услышаны, и вскоре пришёл ей ответ…

— Мама, мама! — сказала однажды Матрюшенька Наталье. — Мне Матерь Божия каждую ночь снится! Не Сама Она — икона Её…

— Какая же икона? Казанская? Иверская?

— Нет, у нас в церкви нет такой. Называется «Взыскание погибших». Надо бы её к нам, в Себино…

— Никогда про такой образ не слышала… Да ты не путаешь ли? Что за «Взыскание погибших»?

— Мама, эта икона нам нужна, всей деревне нужна! Помолятся у неё люди, и много грехов им простится, много бед от них отойдёт! Ты сходи к нашему батюшке, у него есть на такой-то полке такая-то книга. Там, на такой-то странице эту икону увидите!

— Да тебе-то, слепая, откуда знать?

— Иди, мама к батюшке, иди скорее!

И пошла Наталья к себинскому священнику, передала ему слова дочери… Батюшка давно привык серьёзно относиться к тому, что сказала слепая Матрюша, — немедленно пошёл в дом, достал с указанной полки указанную книгу и на указанной странице нашёл изображение иконы «Взыскание погибших».

Что же это за икона?

На вид она ничем особым не отличается от прочих Богородичных икон: скромный образ, очень простой, — можно сказать, не западающий в память… Есть что-то царственное в Казанской иконе, есть что-то глубоко скорбное в Тихвинской; Владимирская — вся светится от высокой Материнской любви, Иверская сияет несказанным горим светом… А «Взыскание погибших» — простая, домашняя, семейная икона: на ней и Божия Матерь зачастую изображается простоволосой, как бы находящейся в родных стенах, среди своих, среди близких… Младенец нежно и тихо прильнул к ней, к Маме, щекой к щеке… Давным-давно, в шестом веке, в далёкой Малой Азии грешный инок Феофил увидел этот образ, и душа его дрогнула, и начал он молиться перед тихой иконой, и исцелился от своего греха. Тогда назвал он спасительный образ «Взысканием погибших» — спасением тех, кто сдался греху.