Безмолвие полной Луны - страница 15

В город товарищи пошли разномастной толпой, не обременяя себя фешенебельным видом. Ни смокингов, ни бабочек — они собирались демонстрировать потрёпанные, штопанные-перештопанные шмотки. Сев на пригородный автобус, сталкеры отправились в центр старого города, так как в новом, всё-равно, делать было нечего. Южный городок встретил теплом, которое, казалось, исходило от каждого дома. Все развлечения и рыночные точки в таких поселениях всегда сосредоточены в одном месте, не разбредаясь по большой территории. Первое, что увидели наши туристы, были сувенирные лавки. Осмотрев лотки с предлагаемым товаром, Лис не удержался от комментария, по поводу увиденного:

— Сувенирный бизнес не стоит на одном месте. Теперь, известная шкатулка «чёрт из табакерки» приобрела новые подлые черты. После того, как трясущаяся голова на дрожащей проволоке успокаивается, вместе с объектом насмешки, срабатывает таймер. Сувенирная голова: или взрывается полностью, или у неё изо-рта вылетает струя несмываемой оранжевой краски. Краситель применяется в банковских хранилищах, для предотвращения хищения наличности. Заодно и шельму метит.

— Ну, а турист-то тут при чём? — проворчал Жук. — По-твоему выходит, что он тоже шельма?

— Конечно! Где он в наше время столько бабла натырил, чтобы по заграницам мотаться?

— А при чём тут заграница?

— Ни при чём! — отмахнулся Лис от назойливого собеседника. — Сейчас более-менее дальняя поездка приравнивается к заграничной.

Пока эти двое препирались между собой, остальные рассматривали сувениры, щедро представленные на потребу иногородних. Ворону особенно понравилась матрёшка. Когда она раскрывались, то из неё, как черти из табакерки, высыпались другие — мал мала меньше. Но не это его порадовало — кто не видел классическое изделие русских мастеров. Правда, наши умельцы позаимствовали идею у своих японских коллег, но, это к делу не относится. Ворону понравилась нестандартная роспись, к которой обратился художник. Мастеру, видимо, до смерти надоели однообразные рожи, которые он, изо дня в день, наносил на деревяшки. В этом наборе — всё было нестандартно. Главная матрона, в красном платке, имела классическое лицо, с лёгкой улыбочкой. Ничего необычного в её облике не наблюдалось. Разве что связка ключей на большом кольце, как раз умещающегося в кулаке, издали смахивала на шипованный кастет, но вот остальные персонажи заставили зрителей улыбнуться. Вторая матрёшка излучала космическое спокойствие и, даже надменность, накрывшись звёздчато-полосатой шалью, очень похожей на флаг иностранного государства, а третья — излишнюю весёлость, как после хорошей попойки на свадьбе. Смысловые потуги во взгляде отсутствовали. В левой руке матрёшка держала стакан, а в правой, большую бутыль. Лиловая косынка, на ней, висела набекрень. Четвёртая тётенька имела очень радостную физиономию, весёлые косички и синяк под глазом. Платок отсутствовал. «Где-то я уже видел, эту рожу, — подумал Ворон. — Точно — кажется, это чей-то аватар в сети». У пятой матрёшки лицо выражало вселенскую грусть. Ипохондрия чувствовалась во всём, а вот у шестой фигуры, была откровенно уголовно-протокольная морда, с бычком «Беломор-Канала» в пасти. За спиной она прятала большой нож, что любезно продемонстрировал продавец. Вместо платка у неё на голове была надета кепка, надвинутая на глаза. Ну, у седьмого изделия, лицо было просто злое… Даже злобное — как у цепной собаки. И цепь на шее. Золотая. На ювелирном изделии висел массивный фетиш во всё пузо. Каждый палец новорусской матрёшки был украшен дорогим перстнем. Перстни сверкали всеми цветами радуги: синие, красные, зелёные — всё смешалось в одну кучу. Присутствовали и банальные бриллианты. Эта красочная феерия выгодно отличалась от чёрного фона, которым служил женский пиджак. Есть что охранять! На голове у неё, почему-то, была повязана красная пролетарская косынка. Восьмая матрёшка олицетворяла собой ужас в чистом виде, который свалился на хрупкую деревянную пустышку. Раскрытые, до полной орбиты, глаза, не внушали оптимизма на ближайшее будущее, делая современную действительность беспросветной мглой. Платочек на ней был траурный, то есть — чёрный. Самая маленькая деревянная фигурка являлась откровенным покемоном, в том виде, значение которого, придают этой форме молодёжной культуры. Острые акульи зубы, обнажённые в страшном оскале и прочие прелести подобных изображений — всё это было нанесено на заготовку старательно и с любовью. Даже красный платочек в белый горошек, с трогательно-романтическим узелком под подбородком. Данный набор, по словам продавца, шёл на «Ура!»