Безмолвные воды - страница 9

Я улыбнулась.

– Это не имеет значения, потому что сегодня репетиция моей свадьбы, Келвин!

Он разворчался еще больше и даже обозвал меня, но мне было все равно.

В комнату, спотыкаясь, вошел папа, как и мой брат, протирая глаза и зевая. Он подошел к кровати, и я повисла у него на шее, заставляя кружить меня в воздухе.

– Папочка, угадай что? Угадай что? – возбужденно выкрикивала я.

– Дай-ка угадаю. Сегодня у тебя репетиция свадьбы?

Я быстро кивнула и засмеялась, пока он устало кружил меня в воздухе.

– Как ты узнал?

Он ухмыльнулся.

– Счастливая догадка.

– Можешь уговорить ее перестать вопить, чтобы мы могли вернуться в свои кровати? – простонал Келвин. – Это даже не настоящая свадьба!

Я ахнула и собралась возразить ему, что это ложь, но папа остановил меня, прошептав:

– Не все из нас жаворонки. Давай мы все вернемся в свои кровати еще на несколько часов, а потом я приготовлю тебе предсвадебный завтрак?

– Вафли с клубникой и взбитыми сливками?

– И с сиропом, – улыбнулся он.

Келвин с топотом убрал свою сварливую задницу из моей комнаты, а папа уложил меня обратно в кровать и потерся кончиком своего носа о мой, изображая эскимосский поцелуй.

– Постарайся поспать еще несколько часов, хорошо, милая? У тебя впереди длинный день, – он подоткнул мне одеяло – так же, как и каждый вечер.

– Хорошо.

– И, Мэгги Мэй?

– Да?

– Биение твоего сердца заставляет планету вертеться, – сколько себя помню, он всегда говорил мне это.

Выходя из комнаты, он выключил свет, и я осталась лежать в постели, разглядывая светящиеся в темноте наклеенные на потолке звезды. Прижав руки к груди, я чувствовала каждый из ударов моего сердца, заставляющего вертеться планету.

Я знала, что должна была спать, но не могла, потому что это был канун моей свадьбы, и я собиралась выйти замуж за мальчика, который, сам того не зная, стал моим лучшим другом с тех пор, как нам исполнилось десять лет.

Вероятно, эти десять лет ему потребовались на то, чтобы понять, что он действительно хочет стать моим мужем.

И совершенно очевидно, что отныне мы будем счастливы.

***

Когда наступило утро, я вскочила первая, ожидая увидеть внизу свои вафли. Но папа и мама еще спали, когда я прокралась в их спальню.

– Эй, ребята, вы проснулись? – прошептала я.

Тишина.

Похлопав папу по щеке, я повторила:

– Эй, пап, ты проснулся?

– Мэгги Мэй, сейчас еще рано вставать, – пробормотал он.

– Но ты обещал сделать вафли! – захныкала я.

– Утром.

– Уже утро, – простонала я и, подойдя к окну, отдернула шторы. – Видишь? Солнце взошло.

– Солнце – обманщик, и именно поэтому Господь создал шторы, – зевнула мама, переворачиваясь на бок. Открыв глаза, она взглянула на часы на тумбочке. – Половина шестого в субботу – это не утро, Мэгги. Возвращайся в постель, мы разбудим тебя.

Они не приходили меня будить до восьми утра, но, к их удивлению, я так и не уснула. День тянулся медленнее, чем мне хотелось. Родители заставили меня сходить посмотреть танцевальное выступление Шерил, которое длилось дольше, чем нужно. И, как только мы вернулись домой, я была готова мчаться к Бруксу. Но мама сказала, что мне нужно просто пойти поиграть, и то при условии, что возьму с собой Шерил. А она, даже после того, как я извинилась перед ней, все равно не хотела быть подружкой невесты. Так что мне пришлось улизнуть одной, чтобы встретиться в лесу с Бруксом. Я бежала по улицам нашего квартала с идеально покошенными газонами и такими же идеальными клумбами. Харпер-Каунти был маленьким городком, где все друг друга знали, так что не пройдет много времени, и кто-нибудь сообщит маме, что, так мол и так, но меня видели бегающей по улице в одиночку. Поэтому я должна ускориться. Просто это не очень получалось, потому что мне обязательно нужно остановиться на перекрестке, посмотреть туда-сюда на дорогу и перебежать улицу к дому миссис Бун.

Газон миссис Бун был полной противоположностью всем остальным. На нем повсюду росли цветы, не подчиняясь какому-то определенному порядку. Желтые розы, лаванда, маки – назовите любой цветок, и он, скорее всего, растет во дворе миссис Бун. Никому никогда не приходило в голову останавливаться перед домом пожилой леди. Все называли ее грубиянкой и надменной ворчуньей. Чаще всего она сидела одна на своем крыльце, раскачиваясь взад-вперед в кресле-качалке и ворча себе под нос, когда ее кот Маффин начинал бегать по всему двору.