Безрассудный - страница 2

Искренне ваша,

С. К. Стивенс

Я играл на гитаре с тех пор, как мне исполнилось шесть. Уже несколько лет я был в составе «Чудил», а до этого я играл во многих группах и даже в школе. Мое детство было непростым, и музыка оказалась моим спасением. Впервые взяв в руки свою гитару, я был покорен. Ощущение дерева под пальцами, гладкое, холодное. Жесткость струны, реверберация[1] глубоко внутри инструмента. Даже когда я был слишком мал, чтобы понять, что музыка повлияет на всю мою жизнь, игра на гитаре словно вела со мной беседу. Что-то значимое было в этом простом инструменте, который умер, чтобы воскреснуть. Было что-то значимое во мне, чтобы умереть и потом воскреснуть.

Мои родители подарили мне гитару, но даже тогда я знал, что это было больше для них, чем для меня. Им было удобно занять меня, чтобы они могли не возиться со мной. Родители никогда передо мной не стелились, никогда не принимали, так как мое появление было нежелательным. Я был ошибкой, которая навсегда изменила их жизни, и они никогда не позволяли мне этого забыть. Независимо ни от чего. Гитара удерживала меня, и я любил играть, поэтому это был достойный подарок, независимо от скрытых мотивов. Родители не потрудились отдать меня на уроки гитары, поэтому я учился самостоятельно. Это сделало меня независимым, но быть единственным ребенком без близких друзей и родителей, которые не хотели иметь ко мне никакого отношения, давало мне массу свободного времени. Мой отец любил слушать радио каждый раз, когда приходил домой. Обычно он слушал разговорное радио, NPR (Национальное Государственное радио) и прочее, но когда он включал музыку, это всегда был классический рок. Я старался повторять песни. И как только справился с основными аккордами, я играл наряду с теми же песнями, как мог. Это отца раздражало. Он забрал бы радио и приказал бы идти в свою комнату.

− Если ты хочешь, чтобы я оглох от этой ужасной игры на гитаре, делай это в одиночку, потому что только ты должен страдать, − сказал бы он.

Я собрался подняться наверх и оставить свою дверь открытой для того, чтобы я все еще мог слышать музыку. У нас был большой дом, когда я рос, и если играть тихо, то я смогу повторять мелодии, доносившиеся снизу. Последние несколько лет «Лестница на небеса» (прим. пер.: песня британской рок-группы Led Zeppelin, с альбома Zoso.svg) была моей любимой песней, но, с другой стороны, я думал, что это любимая песня всех, кто только-только учится играть.

В первые годы своей жизни я нашел что-то, что подарило мне мир и всеобщую картину мира, что-то, с чем я породнился, и что подтолкнуло меня хотеть и желать чего-то большего. На гитаре нужно играть. И я должен был играть на гитаре. Это были взаимные, красивые, симбиотические отношения в течение длительного времени и единственные реальные отношения, которые у меня были.

Прихватив свой любимый инструмент, я направился к себе домой. Термин «дом» я использовал редко, когда описывал свое пристанище. На самом деле это был дом моих родителей, но они умерли несколько лет назад и оставили его мне. Я остался там, потому что это было здание с четырьмя стенами и крышей, к которому у меня не было эмоциональной привязанности. Это просто древесина, кирпич, стекло, гвозди, клей и цемент.

Пока я жил в Лос-Анджелесе, родители продали дом моего детства и переехали в дом намного меньше. Я не знал об этом, пока они не умерли. Вернувшись, я быстро понял, что они избавились от всех моих вещей. Это сбило меня с толку. Родители пытались забыть о моем существовании, но оставили мне дом, акции, трастовый фонд − оставили всё. Иногда мне приходилось нелегко, понимая, почему они так поступили. Может, они изменили мнение обо мне? А может и нет.

Я отвернулся от дома, чтобы посмотреть на свой великолепный черный, хромированный Chevelle Malibu, сиявший на солнце во второй половине дня. Эта машина досталась мне очень дешево в Лос-Анджелесе, и я потратил добрую часть лета, ремонтировав ее. Она была красавицей, моим детищем, и никто ее не водил, кроме меня.

Настроив гитару, я положил ее в багажник и поехал к ребятам для репетиции. После вождения по автостраде, мой взгляд как обычно скользил по уникальному городскому пейзажу на горизонте Сиэтла.