Безумие империй - страница 9

стр.



   Прислушиваясь, Нев неожиданно для себя открыл пират с другой стороны. Если раньше представлял, злобных, бездушных, мифических чудовищ, то откровение Уса, показало, они обычные существа, умеющие мечтать.



   - Нет, не по мне. Хозяйство, жена, дети брррр. - Толстый Болтун наиграно передернулся. - Я люблю волю и приключения.



   - Какие приключения! Ты любишь безнаказанность. Напасть на город, пограбить, напиться, да потискать кого. А в твоем случае просто повалятся пьяным. - Грубо передразнил горбоносый, шедший вперед пират и молчавший до поры. Нос не просто сломали, виден поперечный шрам, похоже от удара ножом. - А может и на доске, в последний, вечный путь к звезде.



   У горбоносого на куртке, нашивки старшего офицера, с ним Болтун спорить не решился.



   - Зачем мы в этот раз набрали самок? - Сменил тему Болтун, от греха подальше. - Для баловства?



   Толстый облизнул пухлые губы, Нев вскинул голову, готовый бросится в драку за оскорбительные интонации.



   - Ага, Жареный их для тебя поймал. - Ответил ему горбоносый, тот самый Тукур что пристегивал к связке Нева. - Ты думаешь, он будет тратить энергию для перевоза лишнего веса, чтобы ты, толстожопый почесал свои причиндалы. Скорее он из тебя сделает послушною самку, а затем поджарит в бочке. Ха-ха-ха.



   Горбоносый рассмеялся, а толстый Болтун наоборот приуныл, понял, сморозил глупость. Худой Ус огляделся по сторонам, словно боялся, что их подслушают, тихо объяснил.



   - Один торговец, заказал самую красивую рабыню, подарок в гарем Хана.



   - Но их у нас целый корабль? - Удивился Болтун. - В каждой деревне брали.



   - Торговец выберет, самую красивую, а остальных на рынок. Матарки сладкие, покорные, капитан дорого продаст. Редкие камни, всегда в большой цене. Капитан говорил теперь совсем тяжело будет. Хан официально порвал с людьми и их Союзом Равных. Я тут в баре слышал, в одном из миров вырезали всю гвардию.



   - Ого. - Было видно, толстяк не на шутку разволновался. - И так, Война?



   - Да. - Вмешался горбоносый Тукур, скрипучим голосом. - Не живётся спокойно то. Нам теперь придется покрутиться. Корабли чинят и обслуживают на орбитальных станциях Союза Равных. А торгуем в мирах, поддержавшие бунтаря Хана. А у Хана ни одной станции нет. Союз считай, цены на услуги обязательно поднимет, ему теперь на войну надо.



   - Но если война. Получается, с этого дня мы ни чем не брезгуем. - Болтун явно обрадовался. - Воруем, грабим, продаём. Никто на нас не подумает. Да и гонятся теперь, не будут, не до того.



   - Это да. Кому война горе, а таким как мы храбрецам, раздолье. - Горбоносый повернулся, демонстрируя черные клыки, в страшной улыбке-оскале. - И таможенники будут сговорчивей, во время войны, правительства не такие привередливые, всё хапают.



   Нев невзлюбил, горбоноса, именно он не дал убежать любимой. "Едва мне освободят руки, я доломаю твой нос и вобью его тебе в голову", Нев понимал, он не одолеет в открытой схватке пирата, но надеялся на неожиданность и кипевшую внутри злость.



   - Теперь понятно, почему мы столько рабов набрали, давно так под завязку не набивали. В мир Тобал как я помню, заявку всего на сотню прислали. - Болтун не замолкал, у пират прозвище просто так не дают. - Да и Сулу смешно обманули. Ха-ха-ха. В место одной, пять деревень очистили. Ха-ха-ха.



   - Сула знал?! - Несмотря на пронзительную боль, Нев вскинул голову, настолько молодой матарец был шокирован открывшейся правдой, не удержался и выкрикнул.



   - А то. Известное дело. Так всегда делали. - Болтун наслаждался превосходством, над ничего незнающим и непонимающим, молодым матарцем. - Прилетаем в ваш мир, Жареный отправлял Тукура послом. Дескать, прибыли, если не хотите неприятностей укажи деревни, с нужным нам товаром.



   - И что? - Нев и хотел, и боялся услышать правду, до последнего ожидая издевательского смеха. "Пускай лучше подшутят, засмеют, чем горькая, правда".



   - Так ничего. За всегда указывали. Они же не дураки, лучше пожертвовать сотней, другой жителей, из отдалённой деревеньки, чем вызвать наше не удовольствие.