Безумная мудрость[Перевел с англ. С.Рысев] - страница 54
Невозможно предвидеть, что произойдет с человеческим родом, но, пока мы ждем чьего–то вердикта, безумная мудрость живет себе припеваючи в нашем правом полушарии. Обитать в правом полушарии мозга — почти то же, что проводить время на Левом берегу в Париже: расслабляться и наблюдать одно большое музыкальное шоу. Здесь просто бродят по улицам, рассказывают истории и всему удивляются. Время замедляет здесь свой бег. Назовете вы это безумием или праздным времяпрепровождением, к этой мудрости можно прийти, только нажав на тормоза и поняв суть искусства бытия. Как разъясняет Карл Густав Юнг, сделать это намного сложнее, чем кажется:
Мы должны научиться просто позволять чему–то происходить в нашей психике. Для нас это, в сущности, — искусство, о котором лишь немногие хоть что–то знают. Сознание постоянно вмешивается, помогает, корректирует и порицает, никогда не позволяя элементарным психическим процессам идти своим ходом. Это было бы достаточно просто, если бы только простота не была самым трудным, что есть на свете.
ГЛАВА 9
КРАСКИ И СОСНОВЫЕ ШИШКИ
Соприкосновение с искусством, как уже говорилось ранее, может расчистить дорогу безумной мудрости. Посредством «эстетического ареста» Джойса или «триумфа телесного начала» Камю человек искусства может обойти преграды разума и одарить нас иным ощущением своего «я», делая нас частью окружающего мира. Кроме того, искусство дает нам возможность взглянуть на происходящее под более широким углом зрения, показывая нам жизнь во всей ее полноте. Откровения художника или писателя являются и личностными, и универсальными.
Безумную мудрость можно пробудить с помощью переживаний, вызванных искусством или природой, ибо в обеих этих сферах довольно много мистического. Ибо не невинная чистая природа сделала вид холмов печальным и безрадостным, а люди с их жутким умом. Джек Керуак
Они позволяют нам посмотреть на свои обычные переживания как бы со стороны и в то же время вызывают у нас чувство общности со всеми людьми. Мы начинаем понимать, что являемся [148] составной частью общей картины или повести и что на жизнь можно смотреть как на ту же картину или повесть.
Природа также может одарить нас переживаниями, выходящими за рамки интеллектуального познания и помогающими нам осознать жизнь в более широком контексте. Небо, горы и океаны способны сделать нас карликами или утопить нас.
Иногда у нас захватывает от них дух, и при этом у нас пропадает чувство собственной важности.
Мгновение трансцендентального постижения было прекрасно описано Робинсоном Джефферсом, темой поэтического творчества которого на протяжении всей его жизни был примат природы над человеком.
Голос моря воодушевил меня, и я подумал: «Неважно, что
происходит с людьми… когда мир так хорошо устроен».
Люди, живущие в тесной связи с миром природы, ощущают себя неотъемлемой частью огромной жизненной паутины.
Многие обряды инициации американских индейцев предписывают отправлять юношей одних в дикий лес, где они могут почувствовать властную силу природы.
Юноши должны найти в лесу личного духа–проводника, например, какую–нибудь птицу, животное или дерево, которые помогут им наладить контакт с миром природы. Вождь Сиэтл говорит:
Схожим образом даосские и дзэнские учителя прислушиваются к ритмам мира природы и настраиваются на их биение. Контакт с силами природы и тайной постоянно напоминает им о том, как незначительны они сами и как мало они знают. В хайку Иссы находит отражение урок, который дает нам природа:
Вознесение человеческой цивилизации над царством природы является результатом непомерной гордыни, которая может «оборвать представление». Запирая себя в городах и сосредоточиваясь только на заботах и треволнениях человеческого рода, мы разрываем жизненно важную связь с остальными живыми существами.
Альбер Камю ярко обрисовал этот разрыв в своем романе «Элен в изгнании»: