Безумная страсть - страница 8
— Ну-ну, лечи, это у тебя получается, одобряю. Зашел бы в гости. Супруга моя, Вера Павловна, давеча про тебя спрашивала. Говорит, приснился ты ей — в золотых погонах, а на погонах — бо-ольшущие шестиконечные звезды. К чему бы это? Ты вроде не еврей?.. — Обладатель баса вопросительно повысил голос.
— Майора дадут посмертно, — серьезно ответил Егор.
— Майора, говоришь? — Собеседник закатился оглушительным хохотом. — Посмертно, говоришь?! Передам Верунчику! Я ведь тоже майором был, когда Верку у генерала увел. Страшное дело! Меня тогда в лейтенанты разжаловали и в такую жопу загнали! А Верунчик — за мно-ой. И бровью не повела, царица! — Бас снова закатился здоровым смехом. — Та-ак. Записывай. Самохин Илья Борисович, 1947 года рождения, русский — ха-ха! — все они русские, Борисовичи! — И смешливый собеседник отчетливо продиктовал адрес и телефон.
Егор принялся тихо, с достоинством благодарить, но собеседник прервал его:
— Ты во что вляпался, парень?
— Да пока ни во что, — насторожился Егор.
— Тачка в угоне, — с удовольствием сообщил Иван Сергеевич. — Уже два… нет, почти три часа как в угоне. Ты-то откуда узнал? Я — понятно, мне надо все знать, но ты? В общем, разбирай на запчасти! И ты мне не звонил. — Иван Сергеевич еще раз хохотнул, да так оглушительно, что Егор рефлекторно отодвинул трубку от уха, и всеведущая барышня разъединила их.
Егор задумчиво почесал затылок и сказал сам себе:
— Надо идти в шестую…
В шестой палате лежал квадратный дяденька, пуховое одеяло мерно вздымалось на его могучей груди, на толстых щеках играл яркий румянец. Левая рука у него была присоединена к капельнице, а правой он похлопывал по ягодице медсестру — без всякого волнения, так, для проформы, чтобы обозначить свое мужское присутствие. Под мощными ударами медсестра буквально ходила ходуном, что, впрочем, не мешало ей ловко обрабатывать раны на ногах больного.
Егор стремительно вошел в палату, жестом отослал медсестру и привычно откинул одеяло. Затем выдернул иголку капельницы и сурово спросил:
— Бока не отлежал? Ты хоть ворочайся иногда — а то скоро пролежни будем лечить!
— Я ворочаюсь, — запротестовал квадратный и даже продемонстрировал, как он это делает. Кровать загудела.
— Надо найти машину. Она сейчас в угоне, и, скорее всего, уже превратилась в набор запчастей.
Квадратный задумался, на лбу его прорезалась одна маленькая морщинка.
— Это трудно. Москва — большой город.
Егора такие мудрые слова развеселили.
— Столица нашей Родины! — поддержал он размышления квадратного. — В Урюпинске я бы сам нашел…
— Все равно трудно, — уперся квадратный и попытался стыдливо прикрыться одеялом.
Егор погладил его по голове.
— Конечно, трудно. У нас у всех трудная работа. Мы все — на передовой! Ты вспомни, как тебя привезли — в багажнике, да еще отстреливались по дороге… Ты же был как решето, и из каждой дырки — кишка торчала, тоже не целая… А еще ругался, Ивана за ногу укусил…
— Я без сознания был, — сухо отрезал квадратный.
— Ты не отвлекайся от главной темы нашего разговора! — Егор протянул бумажку с данными.
Квадратный надел очки и стал изучать одну-единственную строчку — с номером и маркой машины. Егор терпеливо ждал. Пациент посопел и уверенно заявил:
— Ее не разберут. Это заказ. Мы такие вообще не разбираем. Нерентабельно. Целые, они лучше идут. Где моя записная книжка? У меня там все праздники отмечены…
Егор покопался в тумбочке и достал простреленный блокнотик, покрытый засохшей кровью.
Квадратный любовно прижал его к груди и прошептал:
— Он мне жизнь спас! Верный друг!
— Как он мог спасти тебе жизнь? — рассердился Егор. — Он у тебя в сапоге лежал. А выше сапога было еще семнадцать ранений, не совместимых с жизнью! Я тебе жизнь спас, я! Запомни!
Мужчина, не слыша циничных заявлений Егора, бережно листал заскорузлые странички.
— Бабы, бабы… — бурчал он. — Всё зло от них! Бабы и водка… — Затем ткнул ногтем в блокнот: — Вот день рождения! А тут именины! Значит, либо эта, либо та… Такие игрушки бабам дарят. Мужику она не с руки — пузо низкое, бензину жрет много, а скорость — так себе, в грязи глохнет, багажника вовсе нет… Бабья тачка!