Безумно холодный - страница 4

Но это в Денвере, а не в Лос-Анджелесе, она стала неотъемлемой частью скандальной истории убийства сенаторского сына. Истории, связанной с самыми высшими кругами общества, истории, попавшей на первые полосы всех газет. Подобные вещи всегда вызывали взрыв даже самых скрытых родительских инстинктов, а Мэрилин особым вниманием к дочери никогда не отличалась — по крайней мере, до того, как тело Джонатана Трейнора III не обнаружили в переулке «нижнего центра» — района, известного также как ЛоДо. В мозгах его сидела пуля, в венах плескался героин, на тыльной стороне ладони был написан номер ее мобильного, а из кармана торчал окровавленный кусок ее выпускного платья.

Против ее желания взгляд снова скользнул к воротам «Ягуар» и на этот раз задержался там.

«Нет», — заверила она себя. Мужчина, исчезнувший среди деревьев, просто не мог быть тем, о ком она подумала. Подросток, угонявший машины, приговоренный к пожизненному заключению за убийство Джонатана Трейнора тринадцать лет назад, просто не мог болтаться по Ботаническому саду, одетый в костюм и попивающий французское шампанское. После двух лет тюрьмы его оправдали, правосудие, наконец, восторжествовало, но он бы вряд ли появился здесь, так? Сюда его пригласили бы в последнюю очередь.

Но на секунду, на короткую секунду, сердце ее застучало быстрее, и она вспомнила другую горячую летнюю ночь в Денвере. Ей было восемнадцать, она слегка сошла с ума и сильно влюбилась. Она была до смерти напугана насыщенностью ощущений от жизни за гранью, так далеко за гранью, что уже не была уверена, вернется ли когда-нибудь на родную землю. Мальчик был на год старше, дикий мальчик, плохой мальчик, уличный вор, спасший ее. Тот мальчик, которого она любила, никогда бы не убил Джонатана. Но его обвинили в преступлении, а она лишь беспомощно наблюдала за этим со стороны.

Судебное разбирательство стало жалкой пародией, ее молчаливым предательством, за которое она до сих пор ненавидела себя. И знала: он тоже должен был ненавидеть ее за это.

Хокинс осушил бокал шампанского, жалея, что это не скотч, и вздохнул.

Кэт Деккер.

Твою мать.

Она не изменилась. По-прежнему выглядела как неприятности с большой буквы «Н»: светлые волосы, глаза цвета морской волны, одежда такая дорогущая, что зубы сводило, — все это вокруг миниатюрной бомбочки, готовой вот-вот разлететься на куски. Это была Катя Деккер — взрыв мозга, посылающий жизнь в ад.

Может, это всего лишь одно большое совпадение — они вдвоем на этой вечеринке. Но его терзали сомнения. Хотя их с Диланом вызвали из Южной Америки определенно не из-за нее. Подобной властью она не обладала и уж точно не потрудилась разыскать его в последние тринадцать лет. Она также не особо беспокоилась, когда его арестовали и бросили в тюрьму, а ведь именно тогда она была нужна ему больше всего.

В очередной раз выругавшись, он пошел по газону, обходя ряд платформ под навесом, украшенных под тропические хижины, и направляясь к палатке поставщика и Дилану, только что пробравшемуся туда.

Проклятье. Если это было совпадением, то о настолько паршивом, точно задуманном злым роком совпадении он еще не слышал. Она явно была частью аукциона: помогала какому-то парню переносить картину, болталась на сцене, украшенной фальшивыми пальмами и переплетенными лианами — как экваториальный лес. Она принадлежала этому миру.

Он — нет.

Дилан поднял глаза и посмотрел на Хокинса, когда тот приблизился к палатке поставщика.

— Увидел нашу проблему? — просил Дилан. Ледяной взгляд иллюстрировал настроение: безумное раздражение, граничащее с взрывом.

— Да. — «Проблема» отлично описывало ситуацию.

— Думаешь, мы здесь из-за нее?

Хокинсу не хотелось бы так думать. Действительно не хотелось бы.

— Ее имени в приказах не было, — сказал он, пытаясь убедить себя наравне с Диланом, знавшим приказы также хорошо.

— Здесь она — самое высокопоставленное гражданское лицо, — ответил Дилан. Его холодные серые глаза обратились к женщине, стоявшей на сцене амфитеатра, и быстро оглядели ее. — Она вообще не изменилась.

Хокинс обнаружил, что против своего желания снова смотрит на нее.