Безумный лама - страница 14
Лица девушек были строго симметричны, классически красивы; движения легки и грациозны.
Художник, расписывавший стены, обладал совершенной техникой, большим вкусом, знанием движения, краски, линии.
— Однако, — сказал Маркевич, — какое совершенное искусство было у этого народа.
И он был прав: картина могла бы удивить и восхитить любого современного эстета.
Обстановка комнат также отличалась стильностью и вкусом. Массивные столы черного дерева с резными ножками, такие же кресла и лежанки вдоль стен были покрыты многовековой пылью, птичьим пометом и сором. В шкафу, вделанном в стену, мы нашли оригинальную стеклянную и глиняную утварь, некоторые экземпляры которой приобщили к нашей, довольно уже богатой коллекции.
Темнота наступила так быстро, что мы даже не заметили.
Чувство жути постепенно овладевало нами при мысли, что нам для того, чтобы вернуться к своим, придется идти сперва по улицам мертвого города, а затем пробираться лесом, поднимаясь на гору.
— Заночевать бы здесь, — неуверенно предложил Бадаев.
— Конечно, куда в такую темь пойдем; — неровен час— с дороги собьемся, — поддержали его в один голос остальные матросы.
Признаться, предложение Бадаева как нельзя совпало с моим настроением; что касается Маркевича, то он даже не сделал ни одной попытки воспротивиться общему решению и сейчас же согласился, как только зашла об этом речь.
Итак, решено было заночевать в пустом доме.
Кто ни разу не был в этом положении, тот не может представить себе чувство, которое овладело нами, когда мы остались среди мертвого города, потонувшего во мраке, окруженные со всех сторон истлевшими скелетами людей, которые, казалось, взывали к нам неслышными, полными жалобы голосами; мы старались рассеяться, рассказывая друг другу занимательные историйки — тесно придвинувшись один к другому и озаренные трепетным сиянием свечей, но жуть леденила наши сердца, капельку по капельке высасывала бодрость.
— Тушите свечи, — приказал вдруг Маркевич, смотревший все время в окно.
Мы с удивлением взглянули на него.
— Скорей тушите, — с тревогой повторил он и поспешно задул ближайшую к нему свечу.
Когда воцарился мрак, Маркевич шепотом сказал нам, указывая пальцем в окно на тяжелый массив громадного здания:
— Огонь…
Сперва мы ничего не видели, кроме величавого силуэта таинственного здания.
Несколько мгновений вглядывались мы, пока не заметили слабый мерцающий огонек во втором этаже, который медленно передвигался.
Потом огонек исчез и снова появился в третьем, а затем в четвертом этаже, где и остановился. Мы ждали, что будет дальше.
Прошло минуты три, а огонек продолжал оставаться неподвижным.
Внезапно около огонька вспыхнул синий, искрящийся свет, потом что-то повернули, и в окно башни глянул огромный огненный глаз.
Мы отскочили от окна, осененные одной и той же догадкой, и сделали это вовремя, так как сейчас же непроглядная тьма была пронизана яркими лучами прожектора, осветившими всю местность.
— Прожектор… Здесь, на вымершем острове… — вот мысли, которые обуревали нас в тот момент.
Лучи прожектора внимательно обшарили всю местность; на мгновение один из лучей остановился на нашей комнате, наполнив ее ярким, ровным светом, потом ускользнул, и мрак сомкнулся опять в непроницаемую графитную массу.
На башне по-прежнему маячил слабый, трепетный огонек. Затем огонек двинулся, исчез, появился снова в нижнем этаже и так дальше, пока не скрылся совсем.
Мы стояли, окаменев от изумления, и глядели на башню.
В городе мертвых, несомненно, были живые люди, по крайней мере, один человек.
И этот человек устроил свою жизнь так комфортабельно, что имел даже прожектор, для каких целей — это нам казалось загадочным.
Боялся ли он кого-нибудь? Имел ли основание ожидать чьего-либо вторжения в его мертвые владения? И наконец, если это так, что заставило его жить на островном кладбище, — какое таинственное дело?
Мы провели ночь, не зажигая свечей, и рано утром, когда еще вся долина была затянута синеватым флером предрассветного тумана, подкрепившись консервами и коньяком, который мы предусмотрительно захватили в дорогу, стали обсуждать дальнейшие наши действия.