Безумство - страница 8

Нет, я не хочу, чтобы он пошел открывать дверь, потому что по ту сторону нас ждет что-то плохое. И как только мы это впустим, то уже не сможем отмахнуться от этого. Я редко испытываю какие-то внутренние чувства, но это... это совсем другое. Чувство страха сжимает меня в своих челюстях. Это своего рода предчувствие, которое садится вам на плечо за мгновение до того, как что-то появляется и разрушает все, что вам дорого, и вас вместе с ним.

— Бедная маленькая Париси. Не беспокойся. Я был хорошим мальчиком. Я не нарушал никаких законов. Во всяком случае, мне об этом неизвестно. — Он ухмыляется, и в его темных глазах искрится веселье, как тлеющие угольки костра. — Иногда самые странные вещи оказываются незаконными. Я узнаю, чего она хочет, и избавлюсь от нее. Эта женщина чертовски настойчива. Если она думает, что я дома, то она не оставит…

— Алекс! Я не валяю дурака! Ты должен открыть эту дверь прямо сейчас!

Темные волосы падают ему на глаза, Алекс наклоняет голову набок, выражение его лица печально.

— Видишь.

Парень слезает с меня, и этот ледяной ужас погружает свои когти еще глубже. Я хочу схватить его и заставить остаться. Запертые здесь, в нашем маленьком пузыре, и все безумие, существующее снаружи, не может повлиять на нас. Не может причинить нам боль.

Взглянув вниз, Алекс замечает, что его стояк все еще натягивает спортивные штаны. Он усмехается, протягивает руку к брюкам и поправляет свой член, пытаясь спрятать его.

— Не смотри так грустно, Dolcezza. Нет никаких шансов, что эта штука в ближайшее время куда-нибудь денется. Я тверже, чем гребаная армированная сталь. Дай мне две секунды. Вот. — Он берет меня за запястье, направляя мою руку вниз, между моих собственных ног. — Я хочу, чтобы к тому времени, как я вернусь, ты дрожала и трепетала. Но не кончай. Я накажу тебя, если ты лишишь меня этого.

Я смотрю, как он надевает футболку, застыв на месте и во времени. Позже этот момент будет бесконечно повторяться в моей голове. Я вспомню, как красиво двигались мускулы на широкой спине Алекса, когда он засунул руки в рукава футболки и лениво натянул ее через голову. Я не смогу забыть медленную, уверенную улыбку, которую он бросает мне через плечо, когда переступает через гитарный футляр и выходит из спальни, прикрывая за собой полуоткрытую дверь. Я все еще буду вдыхать густой, соблазнительный аромат свежего хлеба, исходящий из пекарни через дорогу, и это все еще будет терзать мой желудок…

Машинально я придвигаюсь к краю кровати. Мои руки и ноги деревянные и непослушные, когда я натягиваю свитер и джинсы. Элементарные манеры диктуют, что было бы невежливо следовать за ним, я должна дать ему возможность поговорить наедине с его социальным работником, но манеры и этикет сейчас не кажутся важными. Мне нужно быть с Алексом. Я это чувствую. Я это знаю.

Воздух в коридоре на десять градусов холоднее, чем в спальне. Порыв обжигающего ветра змеится мимо двух фигур, стоящих в дверном проеме впереди; он пронзает прямо сквозь черную толстовку, которую я только что натянула, заставляя мою кожу покрыться мурашками.

Высокий звенящий звук приглушает слух, когда я делаю каждый шаг вперед.

«Ты ошибаешься. Ты ведешь себя как чертов параноик. Перестань преувеличивать. Предложи приготовить кофе или еще что-нибудь. Серьезно, остынь уже, девочка…»

Моя маленькая ободряющая речь остается без внимания.

В трех футах от меня Алекс протягивает руку и берется за дверь, костяшки его пальцев становятся белыми, когда он хватается за дерево.

— Что?

— Я все понимаю. Я знаю, Алекс, послушай... Впусти меня, ладно? Это долгий разговор. Тебе нужно присесть…

— Вы все врете. — У Алекса лопатки соединились под футболкой. Напряжение, которое он излучает, шокирует даже больше, чем холод. — Это она, я точно знаю. Джеки придумала эту дерьмовую историю, чтобы разорвать со мной отношения навсегда. Она хочет быть уверенной, что я никогда больше его не увижу, а вы... вы почему-то с этим соглашаетесь. Почему... какого хрена вы это делаете? — Его голос звучит тихо, и он спотыкается на каждом слове.

Прямо за его спиной я выглядываю из-за его руки, устанавливая зрительный контакт с Мэйв. Я видела ее только один раз, в тот раз в Роли. Она была одета в элегантный серый брючный костюм, воротник ее рубашки был плотно застегнут. Ее темные волосы были собраны сзади в практичный пучок. Эта женщина, стоящая в дверях, совсем не похожа на человека, который обсуждала дело Алекса с Дархауэром. Сейчас она одета в спортивные штаны и массивный свитер, украшенный спереди надписью «ДУХОВНЫЙ ГАНГСЕР». Неряшливый узел на макушке выглядит так, словно в нем гнездились крысы, а предательское черное пятно вчерашней туши под каждым глазом говорит о том, что она не умылась сегодня утром, прежде чем выбежать из дома.