Библейская археология - страница 32

Самым известным из архитектурных чудес Иерусалима был Храм. Делалось множество попыток его реконструкции, однако до последнего времени учёные не располагали потребными для этого археологическими данными. Сегодня ситуация заметно изменилась, поскольку был сделан целый ряд открытий, имеющих непосредственное отношение к этой проблеме.

Мы вправе предположить, что Храм строился скорее по финикийским, а не по египетским или месопотамским канонам, поскольку в Третьей книге Царств нам сообщается о том, что Соломон прибег к материальной и к технической помощи Хирама, царя Тирского. К сожалению, нам мало что известно о храмовом искусстве и архитектуре Финикии этого периода, поскольку данный период изучен археологами явно недостаточно. Единственным храмом, принадлежащим к той же эпохе царей Израиля (1000-600 гг. до Р.Х.), найденным в Сирии или в Палестине, является небольшой храм царей Хаттины (VIII век до Р.Х.), обнаруженный в Тель-Тайнате (Сирия). Крайне важным представляется то обстоятельство, что он имел планировку очень схожую с планировкой Храма Соломона.

Храм Соломона был воздвигнут на платформе высотой около 9 футов (Иез. 41:8)[45]. Лестница, состоявшая из десяти ступеней, вела ко входу, по бокам которого находились две свободно стоящие колонны, известные как Иахин и Воаз (3 Цар. 7:21). Вероятно, именами колонн стали первые слова сделанных на них надписей. Их смысл и значение остаются неясными, хотя существует множество разнообразных соответствующих предположений.

Внутренность Храма была разделена на три части. За притвором или уламом находилась святилище, «Святое» или Ггекал. В святилище имелось несколько окон (3 Цар. 6:4), находившихся под самым потолком. Устройство окон финикийцы, вероятно, заимствовали у египтян. Пол храма был покрыт кипарисовыми досками, а стены обложены досками из кедра; подобная практика неизвестная жителям Месопотамии была характерна скорее для севера. Плоская крыша здания поддерживалась огромными кедровыми брёвнами. Стены и двери были украшены изображениями пальм и распускающихся цветов, а также цепей и херувимов, вырезанных на дереве и обложенных золотом (3 Цар. 6:35; 2 Пар. 3:5; Иез. 41:18 и далее). Эти резные изображения, вероятно, были исполнены в финикийской манере; собрания финикийской резьбы по кости (судя по которым, финикийцы находились под сильным египетским влиянием) позволяют нам судить, как они могли выглядеть.

В этом помещении находилась священная утварь: золотые светильники, стол для хлебов предложения и небольшой алтарь из кедра, инкрустированного (или обложенного?) золотом. Этот алтарь находился непосредственно перед лестницей, которая вела в следующее помещение. Подобная особенность была характерна и для хананейских храмов: алтарь или стол располагался непосредственно перед лестницей, которая вела вверх, к располагавшемуся выше «Святому Святых», где находилось изваяние божества, и воскуривались жертвенные благовония.

Третьим помещением было «Святейшее» или «Святое Святых». Это помещение именовалась Давир или «оракул», ибо оно считалось обиталищем Бога. Окон в нём не было. Здесь стояли два «обложенных» золотом херувима из масличного дерева высотою в пятнадцать футов. Крылья херувимов были распростёрты словно для полёта. Крылья, обращённые наружу, касались стен, обращённые внутрь касались друг друга в центре помещения. По всей вероятности, Кивот Завета находился именно здесь — под сенью крыл херувимов (3 Цар. 8:6).

Какими были эти херувимы? Почему их изваяния были помещены в Святом Святых и занимали столь видное место в резных изображениях, которыми были украшены стены и двери? К первому столетию по Р.Х. их природа уже была забыта. Иосиф Флавий пишет о том, что «никто уже не помнит, какими они были». В одном мы можем быть уверены: они, наверняка, нисколько не походили на миловидных ренессансных крылатых младенцев, заимствованных, возможно, из греко-римского искусства. Многие учёные считают, что это были гигантские крылатые быки, столь популярные в Месопотамии, однако последние совершенно не характерны для данного региона. Если мы будем пользоваться методом исключения, то придём к выводу, что образом херувима мог быть, единственно, образ крылатого сфинкса, то есть, крылатого льва с головой человека. Именно это крылатое существо наиболее характерно для финикийского искусства.