Библейские вольнодумцы - страница 33

Напомним читателю, что этот перевод был сделан не в Палестине, а в эллинистическом Египте, в Александрии египетской. Евреи в Александрию были переселены еще Александром Македонским, при основании этого города, а позже еще и его преемниками, и через некоторое время образовали там процветающую общину. Александрийские евреи особенно сильно испытали на себе влияние эллинистической культуры, и многие разговаривали, писали и читали только на греческом языке, совершенно забыв свой родной язык и письменность. Хотя александрийские евреи своей религии и своему богу вовсе не изменили, но, произнося слова молитв или читая Тору на еврейском языке, многие смысла слов совсем не понимали. Для них прежде всего и был создан греческий перевод Септуагинты, и он с течением времени стал столь же авторитетным для верующих, таким же Священным писанием, что и еврейский оригинал.

Перевод Септуагинты, вопреки легенде, появился не сразу, не в один прием, а создавался постепенно в течение по меньшей мере полутора столетий III–II в. до н. э. Критический анализ Септуагинты с несомненностью обнаруживает, что разные ее части были переведены разными людьми, которые не только неодинаково владели языками — еврейским и греческим — и искусством перевода, но и по-разному понимали стоящую перед ними задачу. Естественно, что переводы разных книг Ветхого завета отличаются Между собой по характеру, языку, стилю. Одни очень близко, почти буквально передают подлинник, другие — с большей или меньшей степенью свободы. "В передаче отдельных книг Ветхого завета в Септуагинте, — отмечает Б. А. Тураев, — замечаются все возможные градации: от строгой буквальности (Пятикнижие) до крайней вольности (Иов), от изящества и верности до недомыслия"[60]. Когда был сделан перевод Книги Иова в своде Септуагинты, в точности неизвестно, но в середине II в. до н. э. он уже существовал — цитаты из него можно встретить у иудейского эллинизированного писателя того времени Аристея (ок. 150 г. до н. э.).

Можно думать, что эта книга должна была привлечь особое внимание богословских кругов иудейской общины в Александрии именно благодаря своей философской окраске. Если в области теологии греческому политеизму противостояла более продвинутая в иудаизме монотеистическая концепция, то в части философской литературы иудеи, несомненно, должны были ощущать определенный недостаток. В какой-то мере этот недостаток могли восполнить такие произведения, как Книга Иова и Книга Экклесиаста. Не случайно некоторые исследователи увидели в идеях или манере изложения Книги Иова сходство, одни — с трагедиями. Еврипида, другие — с диалогами Платона. В общем, Книга Иова была произведением, которое в какой-то степени можно было сопоставить (или противопоставить) шедеврам греческой философской литературы. Книга Иова на греческом языке могла не только стать душеспасительным чтением для эллинизированного иудея или прозелита, но она могла также представлять философские идеи иудаизма перед лицом эллинистической культуры.

Что касается отмеченной Б. А. Тураевым и многими другими исследователями "крайней вольности" перевода Книги Иова в Септуагинте, то она, несомненно, была вызвана разными причинами. Можно считать установленным, что переводчики Книги Иова в Септуагинте пользовались версией оригинала, частично отличавшейся от той, которая легла в основу масоретского текста[61]. В ряде случаев очевидно, что причиной пропуска или сокращенной, перифрастической передачи отдельных стихов или добавлений к оригинальному тексту было стремление переводчика улучшить литературный стиль переводимого произведения, избежать тех многочисленных повторений и плеоназмов, которые отличают многие места оригинала. Некоторые отклонения, несомненно, имели целью проще, понятнее изложить сложно выраженную мысль автора. Этот автор, одновременно философ и поэт, действительно, в ряде мест выразил свою мысль и сложно, и темно, и вдобавок облекал свои философские идеи в ткань поэтических, подчас совсем неожиданных образов. Проследить за изгибами его своевольной мысли оказывается местами очень и очень непростой задачей. К этим трудностям добавляются еще другие, чисто языковые. Исследователи считают, что словарь Книги Иова богаче, чем любой другой книги Ветхого завета. Но именно по этой причине в тексте Книги Иова обнаруживается немалое число так называемых "хапакс лего-менон" (греч. — "единожды сказанное"), слов, которые встречаются в Библии только по одному разу и, следовательно, значение которых можно определить только приблизительно, исходя из контекста или через другие семитические языки: арабский, арамейский, ассирийский и др. Помимо этого, в самом языке Книги Иова немало иноязычных форм, особенно арамеизмов и арабизмов. Надо думать поэтому, что уже древние читатели, переписчики и переводчики Ветхого завета на другие языки испытывали особенные трудности в понимании и интерпретации его текста.