Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 3 - страница 61
– Пойдем, Роб, я помогу тебе отмыться…
– Патрик, - сказал Роберт и положил руку ему на плечо. - Патрик, уходи отсюда. Брось их, если хочешь остаться человеком…
Лицо Патрика страдальчески искривилось.
– Ну что ты, Роб, - пробормотал он. - Не надо. Это пройдет.
– Пройдет, - повторил Роберт. - Все пройдет. Волна пройдет. Жизнь пройдет. И все забудется. Не все ли равно, когда забудется? Сразу или потом…
За спиной уже совершенно откровенно ругались биологи. Маляев требовал: «Сводку!» Шота кричал: «Не прекращать замеры ни на секунду! Используйте всю автоматику! Прах с ней, потом бросите!»
– Пойдем, Роб, - попросил Патрик.
И в этот момент, перекрывая говор и крики, в диспетчерской загремел знакомый монотонный голос:
– Прошу внимания!
Роберт стремительно обернулся. У него ослабели колени. На большом экране диспетчерского видеофона он увидел уродливую матовую каску и круглые немигающие глаза Камилла.
– У меня мало времени, - говорил Камилл. Это был настоящий, живой Камилл - у него тряслась голова, шевелились тонкие губы и двигался в такт словам кончик длинного носа. - Я не могу связаться с директором. Немедленно вызывайте «Стрелу». Немедленно эвакуируйте весь север. Немедленно! - Он повернул голову и посмотрел куда-то вбок, и стала видна его щека, испачканная пылью. - За Лю-волной идет Волна нового типа. Вам ее…
Экран ослепительно вспыхнул, что-то треснуло, и экран померк. В диспетчерской стояла гробовая тишина, и вдруг Роберт увидел страшные, прищуренные на него глаза Маляева.
4
На Радуге был только один космодром, и на этом космодроме стоял только один звездолет, десантный сигма-Д-звездолет «Тариэль-Второй». Он был виден издалека - бело-голубой купол высотой в семьдесят метров сияющим облачком возвышался над плоскими темно-зелеными крышами заправочных станций. Горбовский сделал над ним два неуверенных круга. Сесть рядом со звездолетом было трудно: плотное кольцо разнообразных машин окружало корабль. Сверху были видны неуклюжие роботы-заправщики, присосавшиеся к шести баковым выступам, хлопотливые аварийные киберы, прощупывавшие каждый сантиметр обшивки, серый робот-матка, руководивший дюжиной маленьких юрких машин-анализаторов. Зрелище это было привычное, радующее хозяйственный глаз.
Однако возле грузового люка имело место явное нарушение всех установлений. Оттеснив в сторону безответных космодромных киберов, там сгрудилось множество транспортных машин всевозможных типов. Там были обычные грузовые «биндюги», туристские «дилижансы», легковые «тестудо» и «гепарды» и даже один «крот» - громоздкая землеройная машина для рудных разработок. Все они совершали какие-то сложные эволюции возле люка, теснясь и подталкивая друг друга. В стороне, на самом солнцепеке стояли несколько вертолетов и валялись пустые ящики, в которых Горбовский без труда узнал упаковку ульмотронов. На ящиках грустно сидели какие-то люди.
В поисках места для посадки Горбовский начал третий круг и тут обнаружил, что за его флаером по пятам следует тяжелый птерокар, водитель которого, высунувшись по пояс из раскрытой дверцы, делает ему какие-то непонятные знаки. Горбовский посадил флаер между вертолетами и ящиками, и птерокар тотчас же очень неловко рухнул рядом.
– Я за вами, - деловито крикнул водитель птерокара, выскакивая из кабины.
– Не советую, - мягко сказал Горбовский. - Мне нет никакого дела до очереди. Я капитан этого звездолета.
На лице водителя изобразилось восхищение.
– Великолепно! - вполголоса воскликнул он, осторожно озираясь по сторонам. - Сейчас мы утрем нос нулевикам. Как зовут капитана этого корабля?
– Горбовский, - сказал Горбовский, слегка кланяясь.
– А штурмана?
– Валькенштейн.
– Превосходно, - деловито сказал водитель птерокара. - Итак, вы - Горбовский, а я - Валькенштейн. Пошли!
Он взял Горбовского под локоть. Горбовский уперся.
– Слушайте, Горбовский, мы ничем не рискуем. Эти корабли мне отлично знакомы. Я сам летел сюда на десантнике. Мы проберемся в склад, возьмем по ульмотрону и запремся в кают-компании. Когда все это кончится, - он небрежным жестом указал на машины, - мы спокойно выйдем.