Бифуркатор - страница 72

Сходил в туалет, покачиваясь на уставших от сна ногах, возвращаюсь в купе и скорее из вежливости спрашиваю тётю Марину:

— Времени сколько?

— Девять вечера по Москве, — говорит она и снова смотрит в окно.

— В поезде всё спокойно? — спрашиваю.

— Как видишь, — равнодушно отвечает женщина, и я взбираюсь обратно на свою полку. Когда подтягиваешься, провод на ключице правой руки чуточку натягивается, но клей скорее оторвёт кожу, чем позволит отцепиться проводу. Неизвестные технологии посторонних миров. Виват.

Снова засыпаю.

— Ты обещаешь?

Я только что спустил Андрюшку с дерева. Ну так, случайно, иду по просёлочной дороге нашей "Искры Радости", вдруг слышу знакомый голос брата. Лето, год назад дело было. Поднимаю голову, а Андрюшка на ветке висит и пыхтит.

— Высоковато, — усмехаюсь я.

Андрюха смотрит вниз и вдруг теряется.

— Ой, Тёмка. Ты чего здесь делаешь?

— Гуляю.

Вообще-то, мы в тот день со Стёпкой подземный шалаш строили в подлеске, замучались весь день, так и не доделали. В итоге Стёпка к себе домой пошёл с лопатами, а я к себе. Но решил, что не стоит вникать в подробности Опарышу.

— Я с дерева слезаю.

А там прямо на краю подлеска дуб стоял мощный. Когда у дерева неохватный ствол, может показаться, что по нему взобраться легко, но это ошибочное мнение. Если вы были мальчишкой и лазали по деревьям, вы можете подтвердить мои слова. Особенно, если ствол вертикальный и кочек мало.

— Вижу, у тебя это плохо получается, — снова усмехаюсь.

Тогда я не задумывался над ситуацией. Ну Опарыш. Ну на дереве повис. Сейчас сниму его и домой приведу. Но во сне, смотрю на себя со стороны и вспоминаю. Мне же смешно, я бы сказал даже потешно. Мелкий брат мой висит на дереве, болтает ножками с ободранными лодыжками.

Во мне приливы нежности.

Я же ведь люблю его.

— Блин, да я сейчас слезу, — пыхтит Андрюшка.

— А. Ну если так, то я пойду, — театрально пожимаю плечами.

— Ну иди, — как бы беззаботно отвечает Андрюшка и пытается нащупать нижнюю ветку. Плохо получается. Вижу, что не достанет до неё. Когда забирался, видимо, подпрыгнул, а сейчас не дотянется даже носочком.

— Ну я пошёл, — снова пожимаю плечами и медленно удаляюсь от дуба.

— Ну иди, — слышу позади голос Андрюшки. — Скажи маме, что я сейчас приду. Я вот уже почти слез. Чёрт. Тёмка!

— Чего? — оборачиваюсь.

— Помоги слезть, — стыдливо просит брат и строит на лице печальную гримасу.

Снимаю Андрюшку с дерева. Когда спускался на самый последний ярус, попросил брата обхватить меня за спину. Отчётливо помню его сопение. Такое серьёзное и сосредоточенное. Ведь тогда и не замечаю особо, а сейчас опять…

Я же ведь люблю его.

Идём по дороге, а он долго молчал, а потом спрашивает:

— Мамке расскажешь?

— Конечно. Специально расскажу, — киваю.

— Ну не надо, — Андрюха опять строит грустную гримасу. — И вообще никому не рассказывай об этом.

— А что мне за это будет? — щурюсь я. Знаю, что Андрюшка всё равно не может дать мне того, чего у меня нет, но хочу поиздеваться над братом. И ведь незлобно. А так, шутки ради.

— Ну хочешь я всё-всё сделаю, чего попросишь, — глаза Андрюшки расширяются, а его надежда цепляется за эмоции слабыми ручонками.

— Ну… я подумаю, — киваю.

— Но ведь никому не скажешь.

— Не скажу.

— Ура, — Андрюшка продолжает путь вприпрыжку. — А всё-таки хорошо, что ты меня спас. Я бы всем рассказал, какой ты герой, только мне стыдно будет, что я на дереве застрял.

— Ну мне положено тебя защищать, — говорю.

— То есть, ты меня прямо всегда будешь защищать и выручать из любых ситуаций? — спрашивает брат.

— Ну конечно.

В тот день я отвечаю почти на автомате, мысли где-то со Стёпкой и с нашим подземным шалашом. А вот сейчас вспоминаю и представляю, как сильно мои слова впечатались Андрюшке в сердце.

— Ты обещаешь?

— Обещаю.

Вот! Вот оно! Я тоже пообещал брату, что буду защищать его! Я не могу отступить назад. И пусть год назад я ответил механически, но Андрюшка это запомнил, поэтому я должен достать его из июля.

Ведь, он всегда находился рядом в комнате, мы пользовались общими вещами, мы делили один компьютер. Он неотъемлемая часть мозаики моей жизни. Неотъемлемая, я сказал!