Билли-талисман - страница 5

— Простите, — произнес доктор Мак-Кей, однако сам он вовсе не относился к людям, способным простить что-либо. — Мне показалось, я слышал шум.

Джордж Мак-Кей, директор школы Эндрю Кантри, редкий лицемер, карьерист, был просто помешан на слежке, к тому же всегда безвкусно одет. А еще он имел обыкновение употреблять слова, которые не были в ходу в последние десятилетия.

— Шум? — переспросил Эллиот.

— Мы просто опробовали новый метод психотерапии, — выпалила Кэйт. — Надеюсь, мы вас не побеспокоили.

— Да уж, это было действительно громко, — пожаловался доктор Мак-Кей.

— Хотя я и мало знаю об этом, но ВИТ — воздушно-игрушечная терапия — как правило, сопровождается шумом, — заметил Эллиот с непроницаемым лицом, — и все же она пользуется значительным успехом в школах для одаренных детей, при умелом руководстве. Правда, для нее, возможно, требуется специальная обстановка. Я не эксперт, — добавил он, кивнув в сторону Кэйт, как бы ожидая от нее профессиональной оценки. Она же пыталась кашлем побороть приступ смеха.

— Мы сообщим о результате после трех часов, доктор Мак-Кей, — пообещала она.

— Ну, хорошо, — чопорно ответил тот и исчез так же внезапно, как и появился, затворив дверь решительным, но рассчитанным движением. Кэйт и Эллиот переглянулись, досчитали до десяти, а потом разразились хохотом, который им до того приходилось сдерживать.

— ВИТ? — захлебывалась Кэйт.

— Знаешь, гетеросексуалы любят акронимы. Вспомни про армию. Через каких-нибудь десять минут он будет искать в Интернете «воздушно-игрушечную терапию», — предсказывал Эллиот. Он поднялся и стал собирать плюшевых зверюшек. Кэйт помогла ему. Вся пикантность ситуации состояла в том, что Эллиот был тем, кто помог Кэйт получить работу, и с тех пор Джордж Мак-Кей неоднократно повторял в беседах с некоторыми учителями, что он подозревает связь между ними. Какой бы нелепой ни показалась эта идея, вид обоих, сидевших на одном стуле, не располагал к рассеиванию недоверия доктора Мак-Кея, много раз на учительских совещаниях заявлявшего о том, что он «не поощряет панибратства между профессионалами — работниками на ниве образования».

Когда Кэйт и ее «коллега по профессии» перестали смеяться, она встала, поправила блузку и убрала волосы назад, на этот раз с помощью заколки, которую отыскала в ящике стола. Эллиот стоял недвижно, глядя на стул. Наконец он издал театральный вздох.

— Черт! — сказал он. — Ты раздавила мой банан. — Он достал искалеченный фрукт из своего пакета, который пострадал во время баталии.

Кэйт обернулась и, приняв позу роковой женщины, произнесла:

— Как времена переменились! Раньше ты, бывало, любил, когда я проделывала это.

Эллиот рассмеялся:

— Предоставляю упражняться с бананами вам с Майклом.

Кэйт и ее новый бойфренд, доктор Майкл Этвуд, собирались поужинать с Эллиотом и его партнером Брайсом. Там должно было состояться представление Эллиота Майклу, и у Кэйт слегка покалывало в желудке от одной мысли об этом. Она очень надеялась, что они понравятся друг другу.

— Если я тотчас не уйду, то опоздаю, — сказала она.

— Хорошо, хорошо.

Кэйт схватила свитер со спинки стула и направилась к выходу.

— Однако ты любишь свою работу, — сказал Эллиот, глядя на нее.

На ходу она кивнула: ей было ясно, что последует дальше.

— Похоже, что, хоть я и был тем, кто помог тебе получить это место, ты не собираешься сказать мне, куда направляешься?

Кэйт не потрудилась ответить, выплывая из кабинета. Эллиот поспешил вслед за ней. Он был из тех, кого в Бруклине называют «приставалой».

На протяжении всех лет, что Кэйт знала Эллиота — а это уже больше десяти, — ему всегда удавалось утешить ее в грустные моменты и порадоваться ее успехам. Теперь, когда они шагали по коридору к его классу, она с нежностью поглядывала на него. И растянутая футболка, и жутко-зеленая рубаха с украшением в виде горчичного пятна, и мятые штаны, и небрежные рассуждения о любви — конечно, все это не в плюс ему, но он был человеком тонкого ума и преданным и щедрым другом. Она испытывала к нему что-то вроде благодарности. Как обычно, он ободрил ее и помог отвлечься от школьных неурядиц.