Биологический материал - страница 7

После кофе-брейка мы продолжили собрание. На этот раз обсуждалось все, начиная от экспериментов и донорских программ и кончая тем, где что находится в отделении. Сотрудники медицинского центра, ресторана, выставочного зала, фитнес-центра появлялись один за другим и рассказывали о своих услугах.

Когда мы закончили, голова чуть не лопалась от переизбытка информации, и мне пришлось пойти прилечь, чтобы набраться сил перед вечерним праздником.

Я помню дебаты о проведении референдума. Точнее, это было трудно назвать дебатами. Идея принадлежала только что созданной популистской партии капитал-демократов или что-то вроде того, и сперва мало кто воспринял ее серьезно.

Сама я почти не интересовалась политикой и была слишком молода, чтобы идентифицировать себя с гражданами среднего возраста, которых это касалось. Каждый раз, когда ее обсуждали в прессе или на телевидении, я вздыхала и переворачивала страницу или переключала канал. Мне казалось, что эти вопросы не имеют ко мне никакого отношения, и когда в самый разгар дебатов я случайно забеременела, то решила сделать аборт. Я была молода, училась в гимназии, мне хотелось увидеть мир, учиться, работать, танцевать, рисовать, писать, веселиться. Я не представляла себя пятидесятилетней, как и не представляла себя матерью. Но если бы я знала тогда — в ту минуту, когда я дала себя усыпить и выскоблить, — что это был мой единственный шанс стать матерью и выжить, я бы не сделала этого. Если бы я могла предвидеть будущее, я бы родила этого ребенка. По крайней мере, сейчас мне так хочется в это верить.

Вопрос возникал снова и снова, в разной форме, подаваясь под разными соусами, и скоро он уже числился в программах всех ведущих партий, и когда наконец случился референдум, общество уже выработало свою единую точку зрения. К тому моменту я была взрослой женщиной, мечтавшей о карьере писательницы. Подрабатывая то здесь, то там, я основное время посвящала написанию того, что считала своим дебютным романом. В то время случалось, что я подумывала о ребенке. Но моих заработков едва хватало на то, чтобы выжить, и, не имея партнера, который мог бы разделить со мной расходы и ответственность, я так на это и не решилась.

К тому времени, как новый закон вступил в силу, мне было уже за тридцать. Я была зрелой личностью, сформированной еще в те времена, когда о таком законе и помыслить было нельзя. В том обществе, в котором я формировалась как личность, в мои детские и подростковые годы, считалось разумным, чтобы человек набрался жизненного и профессионального опыта, повидал мир и людей, попробовал себя в разных сферах и выбрал самую подходящую. Важно было, чтобы человек был доволен жизнью. Самореализация ценилась очень высоко. Гораздо менее важным считалось зарабатывать много денег и покупать много вещей — тогда на это вообще мало обращали внимания. Главное, чтобы человеку хватало на жизнь, чтобы он справлялся. Справляться самому — твердо стоять на ногах во всех смыслах: экономическом, социальном, психологическом — вот что имело значение, вот что было важно. Семья, дети — всем этим можно было обзавестись позже, а можно было и не обзаводиться. В идеале нужно было сначала найти самого себя, состояться как личность, научиться любить и уважать себя, стать достойным человеком, не зависящим от других. Особенно значимо это было для женщин. Для нас было жизненно важно не зависеть от мужчины, который бы содержал нас, пока мы воспитываем ребенка и заботимся о доме. Да, в то время это еще было возможно — быть домохозяйкой. Сколько раз мама предупреждала нас с сестрами, чтобы мы, не дай бог, не оказались в такой ситуации. Она собирала нас троих и проводила феминистические лекции, причем Иде было всего три года, а мне — пять. Сив было двенадцать, и она единственная понимала, что мама имела в виду.

— Не спешите заводить ребенка, пока вы твердо не встанете на ноги, — говорила она. — Не допускайте, чтобы мужчина содержал вас или указывал вам, что вам делать. Это ловушка, в которую так легко попасть!

Как я боялась попасть в эту ловушку! И это был настоящий страх. В детстве я смертельно боялась оказаться в замкнутом пространстве — в лифте, например, — вместе с мужчиной, которому вдруг захочется меня содержать. Я не очень понимала, что означает это «содержать», но я не сомневалась, что это очень больно и что от этого умирают. В магазине, музее, кинотеатре и других общественных зданиях я всегда в первую очередь искала глазами запасные выходы и пожарную лестницу.