Бисер Мирозданий - страница 3

   - Что за ерунда? - удивился Ваня. - Сколько раз здесь ходил даже ночью, без свечей и ламп, но ничего такого не случалось...

   Лиза не ответила. Она тяжело и быстро дышала, точно бежала куда-то.

   Ваня направился к открывавшейся всё шире и шире дверце.

   - Ваня... не надо... побежали... - только и смогла прошептать Лиза.

   - Вот ещё, - небрежно откликнулся брат.

   В его спокойном голосе не было и тени того ужаса, что испытывала Лиза.

   Скрип дверцы превратился в стон - хриплый и протяжный. Лиза покрылась потом: она когда-то уже слышала такой же с сундука в детской, на котором любила прикорнуть её старая нянька. Однажды Лиза пыталась разбудить её, но не смогла. Лизу увели к матушке, а после нянька не появлялась.

   Резкий хрустальный звон донёсся со стороны зеркала. Его гладь больше не сияла. Внутри дубовой рамы соседствовало две стихии: сияние и чернота.

   "Зеркало отражает шкаф напротив", - догадалась Лиза.

   А Ваня уже стоял перед ним и вглядывался в кромешную темень, открытую перед ним наполовину.

   - Вот так оказия! - воскликнул он. - А где ж полки со скатертями и самовары?

   - Ваня, отойди, пожалуйста! - взмолилась Лиза. - Пойдём отсюда!

   Брат вдруг поднял руку вверх - замолчи, мол.

   В зале не было полной тишины, словно бы массивные гарнитуры получили возможность кряхтеть, вздыхать и переминаться на паркете. Но это были тихие, "домашние" звуки.

   На их фоне слышалось хриплое, со свистом дыхание.

   - Да не бойся ты так, Лизка, - сказал Ваня. - Дышишь, как паровая машина, что нам на занятиях показывали. Сейчас посмотрим, что тут за явление, посмотрим и подумаем, как его можно объяснить с точки зрения естествознания.

   Лиза зажала рот ладонью. Да, было страшно, но это не она так надрывно дышала!

   Ваня твёрдо подошёл к шкафу и рванул вторую створку двери.

   Лиза против воли громко ойкнула. Брат снова сделал упреждающий жест.

   Из шкафа лился больной, слабый, но ровный синеватый свет.

   Задней стенки, как и полок с обеденным скарбом, не было.

   Пахнуло спёртой вонью, сапогами, горьким и въедливым табаком. Из мути вони и света проявилась кровать со сбитой постелью. Бельё было заношенным, плохо стиранным и, похоже, никогда не чиненным. Как у несемейных подёнщиков в их халупах. Лиза с матушкой дарила им новое на День Создания Мира.

   Она обняла брата и стала выглядывать из-за его плеча.

   - Что за ерунда? - произнёс Ваня.

   Перед ними распростёрся тяжело раненный мужчина. Отросшие волосы свалялись и топорщились, щеки, подбородок и горло до острого кадыка покрывала негустая светлая щетина. Губы под взлохмаченными усами были искусаны, даже изорваны.

   Лиза тихонько захныкала от жалости. Ей, юной обитательнице Мира, где все только и делали, что желали ему всяких благ, никогда и ничто не угрожало, поэтому добрые чувства не встречали препятствия в виде боязни лично за себя и изливались без всякого удержу.

   Ваня тихо и строго сказал:

   - Елизавета, помолчи, пожалуйста. Наверное, перед нами такое же явление, что и в рассказах тётушки. Я должен ознакомиться с ним, ничего не упустить.

   - Ванечка, давай уйдём, - прошептала Лиза, забыв о принципах.

   Конечно, всякому нуждающемуся нужно подать руку помощи, однако этот нуждающийся должен быть человеком обыкновенным, а не из шкафа! А всё Ваня со своими изысками. Может, это происки Наваждений, опасных и тлетворных. Да-да, это именно Наважденье!

   Раненый захрипел, дёрнулся. Покрывало из крашенины сползло на пол.

   Ваня и Лиза с ужасом увидели культю, закрытую бурой тряпкой. Это от неё разило тем необычным запахом, что ударил в ноздри, как только Наважденье проявилось.

   Из молочно-голубоватой мути появился высокий мужчина в белой поварской одежде и колпаке, только не таком пышном, как у их Силантия.

   - Терентий, проверь вентили у рожков! - крикнул он в муть кому-то. - И так дышать нечем, так ещё это газовое освещение...

   Ваня сжал руку сестры и прошептал:

   - Знаю из истории! До Сотворения им даже улицы освещали!

   - Ты о чём? - заикаясь спросила Лиза.