Битая карта абвера - страница 8

После оккупации Львова Кох и его сотрудники жили под крышей князя церкви и с помощью националистов уничтожали передовую украинскую интеллигенцию.

Не кто иной, как Кох, выполняя указание адмирала Канариса, вместе с представителями РСХА и вермахта участвовал в трагикомедии создания так называемого «правительства самостоятельной украинской державы». Во Львове 30 июня в маленьких полутемных комнатах «Просвиты» собралось около ста человек: адвокаты, священники, учителя гимназий. Гауптман пришел вместе с будущим председателем «правительства» Стецько-Карбовичем, который срывающимся от волнения голосом прочел собравшимся «акт ОУН» о создании «самостоятельной украинской державы» и о назначении членов «правительства». За ним выступил Кох. Основываясь на директивном указании Канариса, — ни о какой «самостоятельной Украине» не заикаться, — гауптман заявил, что война еще не окончена, поэтому по всем политическим прожектам надо ждать личного указания фюрера. Потребовал от присутствовавших работать для пользы третьего рейха и всеми силами содействовать армии вторжения в победе над Москвой. А спустя несколько дней шеф СД шестой армии Баер задержал Стецько и двух «министров» и вывез их в Берлин якобы для обсуждения проблем «правительства». Так бесславно закончило свое существование «правительство самостоятельной украинской державы». Штейнбрух не без сарказма подумал, что с точки зрения общечеловеческих норм украинским националистам было нанесено чудовищное оскорбление. Но участники двухнедельного «правительства» и их единомышленники сделали вид, что ничего не произошло, и многие из них начали искать пути угодить командованию армии вторжения, карательным органам третьего рейха.

Рокито между тем продолжал рассказывать о том, что недавно он имел беседу с любопытным униатским священником, который служил в руководимом Кохом подразделении Украинской галицкой армии. Оказалось, отец Витайло тоже служил у Ганса. После того, как большевики разбили их, отец Витайло одно время находился в эмиграции в Чехословакии, потом переехал в Германию. Имел небольшое предприятие по пошиву обуви. Хотел сделать сына модельером. Но когда закончилась война с Польшей, он не пожелал, чтобы сын остался в стороне от назревавших на востоке событий. Сам устроил так, что тот попал в учебный лагерь Повстанческого штаба украинских националистов.

— Там наш друг нашел Витайло.

— Мне помнится, в этом лагере был создан батальон «Нахтигаль».

Рокито кивнул и от удовольствия потер руки.

— Уверен, ты еще будешь благодарить Ганса за Витайло.

И он рассказал, насколько серьезно была продумана гауптманом легенда для легализации агента.

— Солдат, под чьими данными будет выступать Витайло, расстрелян в Дарницком концлагере. Его родители, проживавшие в Черновицкой области, также уничтожены, чтобы не было уязвимых мест в легенде. Не удивляйся, что у агента нет правой ноги. Его ранило в школе при установке учебной мины.

Из дальнейшего рассказа Штейнбруху стало известно, что агента под видом военнопленного поместили в лазарет концлагеря. Чтобы прикрыть его «освобождение», с ним освободили трех пленных-калек. Немецкое командование пошло на это, будучи уверенным, что в силу физических недостатков они не смогут причинить неприятности оккупационным властям.

— Прошу, используй Витайло и в интересах школы гауптмана Петцгольца. — Рокито приподнял брови, собрав на лбу морщинки. — Дело в том, что мы не можем переключиться на индивидуальную подготовку агентуры. Это было бы безумием в условиях войны, — произнес он конец фразы твердо. — Обстановка в прифронтовой полосе подсказывает, что сейчас следует засылать туда как можно больше наших людей. Они легко затеряются среди беженцев. Петцгольц уже забрасывал агентурные группы под видом эвакуированных.

— А если власти начнут поголовную проверку документов? — засомневался Штейнбрух.

— Вряд ли русские власти пойдут на это.

— И все же... — неуверенно начал майор.

— Если советы начнут поголовную проверку, они тем самым разожгут к себе ненависть и обиду населения. И это будет нам на руку. — Голос полковника звучал насмешливо.