Битва дикой индюшки и другие рассказы - страница 3

Все первопроходцы занимались охотой. У каждого мужчины было ружьё, а у некоторых даже винтовки. Там водились невероятные стаи степной дичи, и у каждого первопроходца, которому не лень прогуляться часок-другой по дубовым лесам по берегам речных откосов, где дичь питалась желудями, помимо кукурузы, оставшейся на полях, на обеденном столе всегда было полно дичи. Хватало и кроликов и нескольких видов американских зайцев, на которых можно охотиться, если ты меткий стрелок. Крупной же дичи было мало. В заросших кустарником долинах иногда попадались лоси, да изредка олени. Но их вскоре уничтожили. Первопроходцы надеялись найти бизона, так как на востоке полагали, что огромные пастбища Небраски усыпаны стадами бизонов. Но их тут никогда и не бывало. Бизоны водятся на зимних пастбищах. В холмистых прериях западной Небраски и Дакоты и дальше на запад в Монтане растут низкие травы, которые превращаются в питательное сено на подходе зимы. В побитых морозом длинностебельных травах практически нет питательных веществ. Кроме того, те районы, где растёт высокая трава, зимой покрыты снегом, а районы с низкой травой — нет. Стадо бизонов может забрести в края с высокой травой, но вскоре возвращается к надёжным зимним пастбищам.

Первопроходцам встречались стада диких индеек, которые гнездились в длинной полосе кустарника, тянувшегося вдоль реки. Вскоре всех их перебили, за исключением одного хитрого индюка, которому удавалось уцелеть из года в год.

Каждый охотник просто мечтал добыть этого индюка. Двадцать пять охотников исходили вдоль и поперек этот кустарник в надежде подстрелить птицу. Они иногда слышали, как он токует в близлежащем леске и на цыпочках пробирались туда, но вдруг оказывалось, что он находится в четверти мили позади них. Первопроходцы не знали того, что теперь известно всем, что дикий индюк, как и койот — искусный чревовещатель. Защита его в том и состоит, чтобы звучать так, как будто бы его там и нет.

Никто из охотников не мог сравниться в упорстве и азарте с Питом Норски. Можно было подумать, что вся жизнь его просто зависела от этого индюка. И другие охотники проводили день за днём в бесплодной охоте. Пит же охотился ночами, лунными ночами. У индюка должно было быть место ночёвки где-нибудь высоко на ветке. Пит начинал с опушки леса, обходил каждое дерево вокруг и разглядывал его. Ничего нет. Другое дерево. Тоже ничего.

Вы даже представить себе не можете, сколько больших деревьев растёт на полосе в полмили шириной и четыре мили длинной. Также невозможно представить себе, какое терпение таилось в душе у Пита. Дерево за деревом обходил он в течение лунной ночи. Ничего. Дело было в ноябре, и вся листва уже опала. Это помогало. Но всё же холодно. Время от времени Питу приходилось прыгать на месте и хлопать себя по бокам, чтобы не застывала кровь.

Ночь за ночью после полнолуния. Дерево за деревом обходил он. Ничего, ничего — но что это там такое на толстом суку в пятидесяти футах над головой Пита? Хвост индюка! Птица сидела близко к стволу, а голова у неё без сомнения спрятана под крылом. Несчастный! Стрелять вверх бесполезно, вся дробь уйдёт в ствол. В ста футах от дерева Пит начал различать птицу, ещё через сто футов все контуры её тела ясно обозначились. Но мог ли Пит правильно прицелиться в неверном свете заходящей луны? Лучше подождать. И тем временем согреть пальцы во рту. Они от холода скрючились так, что трудно как следует прицелиться.

С геологической медлительностью приближался рассвет. Индюк встрепенулся на ветке и вполголоса что-то пробормотал. «Куда же, — вероятно спрашивал он себя, — подевались индюшки?» Он поднялся выше, и из отдалённого края леса раздалось его мощное токованье.

— На этот раз меня не обманешь, — сказал Пит. Для верного прицела было недостаточно светло, но он нажал курок. Птица с шумом упала на землю. Пит бросил ружьё и кинулся к добыче, как будто она могла ещё куда-то деться. Дикие утки не нагуливают жиру, так как они слишком много летают. Если бы этого индюка откармливали в птичнике, он весил бы фунтов сорок.