Битва под Оршей 8 сентября 1514 года - страница 11

, историки как-то «забывают» умножить последнюю цифру на 100 или 200 четей. Между тем, по «Уложению о службе» 1556 года, с каждых 100 четей (ранее — с 200 четей) «доброй угожей земли» выставлялось по вооруженному воину. В итоге получается от 7,5 млн. до 15 млн. четей, — такого размера населенных помещичьих и вотчинных хозяйств Россия попросту не имела.

Сохранились отрывочные сведения о том, сколько ратников мог выставить с земли помещик на рубеже веков. Ю. Г. Алексеев в своей монографии «Походы Ивана III» приводит мобилизационные нормы псковской земли в походе на шведов в 1495 г.: «срубилися з десяти сох человек конны…»[70] Если «псковская соха» тогда равнялась «новгородской» («соха» = 3 обжи = 30 четей), то получается, что в дальнем походе конный ратник набирался с 300 четей, а не со ста, как в 1550-х гг.!

Реформаторы середины XVI в., опираясь на традицию, оставили прежними принципы самовооружения ратников и поставки ими с земельных владений зависимых людей,[71] но, по всей видимости, в период интенсивных «поместных дач» увеличили мобилизационную норму, подобно тому, как в Литве аналогичными решениями 1502–1511 гг. усложняли принципы набора войска. Реформа 1550-х гг. являлась юридически оформленной обязанностью несения службы с земли с четко установленными нормами: «государь же им уравнение творяше, в поместьях землемерие учиниша…, хто землю держит, а службы с нее не платит, на тех на самех имати денги за люди».

На наш взгляд, не следует рассуждать о численности помещиков и слуг без учета специфики сословнослужилой группы. Дворянство было тесно связано с другими категориями служилых людей, в частности, с несвободными военными послужильцами. В 1500-1520-х годах, на начальном этапе развития поместной системы, размеры земельного фонда не соответствовали численности тех, кто получил право на поместье. В некоторых случаях правительство вынуждено было раздавать земельные наделы выходцам из послужильцев (например, в пяти пятинах Новгородской земли).

Документы (Уложение о службе, Боярская книга 1556 г., десятни XVI в.) позволяют предположить, что в ряде случаев помещики могли выставить людей больше нормы, получив за это денежную компенсацию. Но, как правило, такие ситуации были скорее исключениями. Еще тем же С. М. Середониным замечено: сохранившиеся писцовые книги второй половины XVI в. показывают, что «у громадного большинства поместья ниже 200 четвертей земли» (выделено мной — А. Л.), т. е. по нормам середины XVI в. основная часть помещиков могла выйти в дальний поход не более чем с одним боевым холопом.[72] Ни о каких 60–, 80–, 100–, 150–тысячных армиях речи идти не может. Самый максимальный показатель участия дворянской конницы был достигнут в государевом Полоцком походе 1563 г. — 18 000 человек.[73] Принимая во внимание размеры землевладения, а также и то обстоятельство, что в поход дети боярские приводили далеко не то количество слуг, которое было заявлено на периферийных смотрах, можно выдвинуть предположение о 25 000 – 30 000 контингенте поместной конницы (вместе с боевыми холопами) в Полоцкой кампании.

Но если говорить о первой половине XVI в., то общая численность всех вооруженных сил в этот период не могла превышать более 20 000 – 30 000 (с учетом отрядов вассалов и вотчинников, а также пеших соединений пищальников). При Василии III Россия не имела такого обширного фонда «доброй угожей земли», с которого могла бы выставить «тьмочисленные силы», фигурировавшие в нарративных источниках (хрониках, летописях, пропагандистских «летучих листках»).

В 1510–1530-х гг. в больших походах на одном главном оперативном направлении могло принимать участие до 20 000 человек, а на отдельных театрах боевых действий развернутые конные рати могли насчитывать до 10 000 – 12 000.[74]

Этих сил вполне хватало, чтобы в войне с западным соседом иметь численный перевес — Великое княжество Литовское только «на бумаге» могло выставить грозную армию в 20 000 – 24 000 «коней». В целом мобилизационные нормы России и Литвы, как видим, очень похожи: конный ратник выставлялся примерно не менее чем с 20–30 дворов. Но лучше отлаженный механизм военной мобилизации Российского государства привел к тому, что в войне русские в большинстве случаев были обеспечены численным превосходством. Несмотря на широкую протяженность территории и низкую плотность населения, ратники с земель собирались в достаточно короткие сроки, что, несомненно, свидетельствует о высоких мобилизационных способностях Русского государства.