Битва при Грюнвальде - страница 22

Немцы приняли отход королевской армии за отступление, и это прибавило им уверенности и решительности в действиях. Раздавались насмешки чванливых рыцарей над воинами польского и литовского ополчения, которых называли «нехристями», «язычниками» и «кашеварами».

Рыцарская армия также снялась с лагеря, переправилась через Дрвенце и двинулась на Лебау. Плана дальнейших действий у гроссмейстера не было, он не знал, где армия противника, и ощупью двигался на восток, рассчитывая, наконец, узнать о намерениях Ягайло.

13 июля союзная армия подошла к немецкому замку Гильгенбург (Дубравна). Замок стоял на перешейке между озерами и был хорошо укреплен. Единственная дорога к замку была завалена деревьями и камнями. Союзники решили взять замок ночью, чтобы немецким лучникам не было видно приближающихся для штурма воинов. Гарнизон замка сделал попытку прорваться к своему войску, но увидев превосходящие силы поляков, вынужден был вернуться. Ночью деревянные строения у стен замка были подожжены, и при свете пожара поляки бросились на штурм. К утру 14 июля Гильгенбург был взят. В нем оказались большие запасы продовольствия и вооружения, накопленные рыцарями Ордена.

Главные силы союзной армии разбили лагерь на южном берегу Дубравинского озера. Вскоре сюда подошел польский отряд, овладевший накануне немецким замком Сольдау (Дзядлово).

Поздно вечером польско-литовский лагерь затих. Костры начали бледнеть и гаснуть, из леса на поляну пополз густой молочно-сизый туман. Все уснули, только сторожевые посты бодрствовали бессменно, да в большой королевской палатке заседал военный совет. Великий князь Витовт снова и снова уговаривал короля дать решительное сражение орденскому войску.

— Предлагаю самим выбрать удобный момент и подходящую местность для боя, — говорил он. — Ожидать, пока нападет враг, значит отдать ему половину победы. Наши войска горят желанием сразиться с врагом и верят в свою победу. Смелость и решительность — залог нашего успеха.

— Мы согласны с тобой, великий князь Витовт, — отвечал Ягайло. — Нам не жалко крови орденских рыцарей — они уже не мало пролили крови наших подданных, но в предстоящей битве прольются реки христианской, человеческой крови, погибнут тысячи людей и оставят осиротевшими свои семьи, своих жен и детей. Может быть, еще можно вразумить гроссмейстера Юнгингена, склонить его к миру и справедливому решению дел? Нас обещали примирить с Орденом послы венгерского короля Сигизмунда.

— Брат мой! — воскликнул Витовт. — Мы уже не раз испытали на себе результаты посредничества и Вроцлава и Сигизмунда. Оба короля не искренни и плетут свои дипломатические козни в пользу Тевтонского ордена. Они пытаются затянуть время, расстроить крепкий союз Польши и Литвы, ослабить наши силы и затем, вместе с Орденом навязать нам новые тяжелые условия.

Нельзя верить послам королей, представляющих интересы не своих стран Чехии и Венгрии, а интересы Германской империи и Тевтонского ордена.

Ждать больше нельзя! Враг близок!

— Я согласен с великим князем, — твердо сказал подканцлер Тромба. — Орден нужно разбить в бою и уничтожить разбойников. Нужно вернуть Польше польские земли в устье Вислы и Поморье. Нужно возвратить государству выход к Балтийскому морю!

При общем молчании членов совета король Ягайло встал и, глядя в упор на Витовта, сказал:

— Рано утром выступать! С богом!

Ночь на 15 июля была бурной. Поднявшийся внезапно сильный ветер пригибал деревья, срывал палатки. Началась страшная гроза, сопровождавшаяся проливным дождем. Орденские войска, расположившиеся лагерем у Лебау, среди ночи были подняты звуками боевых труб, оседлали коней и нестройными колоннами двинулись по дороге к Танненбергу. Юнгинген, узнав, что противник занял Гильгенбург, решил дать бой польско-литовской армии на открытой местности между Танненбергом и Грюнвальдом. Решительное сражение приближалось.

Того же лета бысть побоище королю

Ягайлу Олгирдовичю, нареченному

Владиславу, и великому князю

Литовскому Витовту Кестутьевичю с

Немцы, с Прусы, в земли их Прусской

межи городов Дубравны и Острода; и