Битва с небесами - страница 35
Интерком «Оккама» заверещал. Вольф закрыл за собой люк. Он был в скафандре федеральных военно-космических сил и держал в одной руке пистолет, в другой — нож.
– Сюда. — Голос в переговорном устройстве скафандра отдавал металлом. — В рубку.
Кто-то заглянул в шлюз и тут же отпрянул назад. Вольф выстрелил, в переборке образовалась рваная дыра. Джошуа выбежал в коридор, трижды спустил курок не целясь и побежал дальше.
В командной рубке «Оккама» находились пятеро — все в строгих, неброских комбинезонах. Четверо стояли с поднятыми руками. Пятый лежал на навигационном пульте, кровь из перерезанной глотки заливала карту звездного неба.
– Ну же, Миллет, — заорал Вольф. — Прикажи им, или я взорву генератор воздуха.
Капитан колебался, потом включил микрофон.
– Всем, всем, всем. Говорит капитан. На нас напали. Я сдал корабль. Не оказывайте сопротивления. Повторяю, не оказывайте сопротивления.
Он взглянул на Вольфа, увидел темный светофильтр на месте лица.
– Что дальше?
– Всем перейти в провиантский трюм дельта, — сказал Вольф. — Даю пять минут. Если кто-нибудь выстрелит, мы выпустим воздух. Через пять минут мы выпустим его так и так.
– Но… с какой стати Федерация… почему… как могло… — начал один.
– Никаких вопросов! Вперед, шагом марш! — закричал Вольф и погнал их к люку.
Они побежали, спотыкаясь, не глядя себе под ноги, поминутно оглядываясь на эльяра, который стоял молча, с бластером наготове.
– Что ты сделал с командой? — спросил Кормак.
– Высадил на… на одной планете. Через неделю-две они доберутся до цивилизации. У них куча еды, два ружья.
– Стареешь, Призрак Первый, мягчеешь, — сказал Кормак. — Помню времена…
– В этом же упрекнул меня… кое-кто другой, — перебил Вольф. — Видимо, это плата за доброту. И потом, они видели — или считают, что видели, — то, что я хотел бы со временем довести до всеобщего сведения. Хочу осложнить кое-кому жизнь.
Кормак присвистнул, посерьезнел.
– Непростой ты человек, Джошуа. Ладно, я оснащу этот корабль, как ты просишь. Полагаю, мне лучше взяться самому?
– Хотелось бы. Трое могут хранить тайну, только если двое из них мертвы.
– Н-да, — сказал Кормак. — Не такой ты и добренький. Просто в качестве догадки: ты хочешь, чтобы я сварганил тебе ВСУ для открытого космоса?
– Как в старые времена.
– Только враги тогда были другие.
Вольф пожал плечами.
– Другие не другие… Для меня они все одинаковые. Все хотят меня убить. Учти, корабль был нужен вчера.
– Известное дело. Слушай, я мог бы потянуть время, задержать тебя до свадьбы, — сказал Кормак. — А то я без шафера.
– Женишься?
– Да. — Кормак смутился. — Я старомоден.
– В другой раз, — сказал Джошуа с искренним сожалением. — Спешные дела.
Кормак огорченно развел руками.
«Грааль» и ведомый им «Оккам» поднялись с Малабара, достигли точки первого прыжка, исчезли в пространстве.
– Отсчет до пятого прыжка, — объявил корабль.
Вольф положил книгу себе на грудь и стал ждать.
Время и космос скользили мимо. Наконец «Грааль» вышел из N-пространства. Вольф снова взял книгу, прочел два абзаца, закрыл и рассчитанным движением бросил в сторону полки. «Исследование влияния Эзры Паунда и поэтов Прованса на школу Лебедя-ХII начала двадцать седьмого столетия» попала на нужное место и удержалась за счет вшитого в корешок магнита.
– Лет десять, — произнес Вольф, — не встречал ничего скучнее.
Он прошел по коридору и постучал к Таену.
– Выходи, инопланетное чудище. Посмотрим, сколько костей ты сможешь мне переломать.
– Значит, теперь мы в сердце Федерации. Вряд ли кто-нибудь из эльяров, кроме дипломатов, забирался так далеко, — сказал Таен.
– И ты изумишься, увидев, насколько эта часть космического пространства своеобразнее, интереснее и ярче прочих.
– Опять ирония.
– Ребенком, — сказал Вольф, — я не мог дождаться первого прыжка. В книгах это расписывалось очень красиво: корабль проносится мимо комет, небесных тел, звезд… Я представлял себе что-то вроде ночного поезда: смотришь в окошко и видишь, как мелькают огни городов. В итоге я узнал, что тебе показывают компьютерную модель, а в N-пространстве вообще ничего нет. Примерно как в первой поездке на пароме Кале — Нью-Йорк, но там хоть океан был.