Битва за Православие - страница 4

, или сослужение со «священниками»-гомосексуалистами, дерзающими брать в руки священные сосуды, с женщинами-«епископами» и «священницами», и прочая подобная мерзость — всё сие являет собой зрелище ещё более ужасное, чем-то, которое предстало некогда духовным очам Великого Антония. Церковь сможет обрести свою былую красоту только в одном случае — если будет неукоснительно следовать завету Преподобного: «Не оскверняйте только себя с арианами», — если мы не замараем себя общением с папизмом и экуменизмом, с филокатоликами и «православными» экуменистами. Из-за того, что до сих пор мы не проявляли здесь должной самоотверженности и решительности, Бог продолжает изливать на нас Свой гнев — продолжается пленение православных всеересью экуменизма. До каких пор все мы, епископы, иереи, монахи и миряне, будем позволять «бессловесным животным» — еретикам — лягать и осквернять святыни Православия? Пока мы бездействуем и находим себе оправдания, мерзость запустения будет стоять на святом месте16.

В «Воспоминаниях» Сильвестра Сиропула17 — наиболее авторитетном и достоверном отчёте о происходившем на «объединительном» Ферраро-Флорентийском соборе (1438-1439 гг.)18 — сохранилось свидетельство об одном эпизоде, участниками которого были представители филокатоликов и святой Марк Ефесский19. Рассматривая его в свете нынешнего времени — времени распростёртых объятий и богословских уступок папизму, — можно заключить, что современные филопаписты продвинулись по пути апостасии и предательства веры куда дальше, чем их предшественники — Виссарион Никейский, Исидор Киевский20 и др.

В ходе заседаний собора среди его православных участников сформировалась сильная пролатинская партия, убедившая самого императора подписать соборное постановление об унии. Единственным, кто проявлял неколебимую твёрдость и не шёл ни на какие уступки, был святой Марк Евгеник, митрополит Ефесский, который настаивал на том, чтобы латиняне сначала признали свои еретические заблуждения и согласились с истинами некогда общего для Востока и Запада учения, основывающегося на Священном Писании и святоотеческом Предании. И лишь потом, по его мнению, мог быть подписан акт об объединении, ибо только в этом случае мир и единство будут истинными и прочными, а не формальными и ненадёжными. Ведь как могут соединиться истина и заблуждение, Православие и ересь?

Сиропул пишет, что православные, симпатизировавшие католикам, закрывая глаза на догматические расхождения, всячески превозносили и ставили во главу угла «мир и согласие», как это делают современные экуменисты, которые вводят в заблуждение непросвещённый в истинах веры народ громкими словами о любви, как будто они любвеобильнее и человеколюбивее, чем Христос, Апостолы и Святые, строго осуждающие заблуждение и ересь, лжепророков и лжеучителей. Итак, после тайной договорённости с католиками они подготовили договор об объединении, не поставив в известность всех членов православной делегации, чтобы избежать противодействия с их стороны21. Когда же митрополит Ираклийский пожелал взять в руки подготовленный Виссарионом и его единомышленниками документ об унии, чтобы более внимательно с ним ознакомиться, потому что, по его словам, трудно сделать о нём заключение, только прослушав его, было сделано строгое и исполненное сарказма замечание, что должно быть стыдно тем, которые заявляют о неспособности удержать в памяти прочитанное. С такой поспешностью, коварством и легкомыслием разбирались при подготовке унии вопросы веры! «Сим и ограничилось изучение и обсуждение вопросов, имеющих отношение к вероучению»22.

Филокатолики заявляли также, что различия, разделяющие нас с латинянами, не существенны, и если православные захотят объединиться, они легко могут быть устранены. На возражения святителя Марка, считавшего эти различия большими, ему ответили, что латиняне — не еретики, и он не может называть их еретиками, потому что никогда в прошлом никто из учёных мужей и Святых не называл латинство ересью. «Нет, — сказал святитель, — это — ересь, и именно так относились к латинству наши предшественники. Они просто не хотели открыто обличать латинян в ереси, потому что с надеждой ожидали их возвращения и желали сохранить с ними дружбу. А в доказательство того, что они считали их еретиками, я могу, если пожелаете, представить вам письменные свидетельства»