Битвы по средам - страница 22
– Как превращу вас в обезьян противных, низколобых! – пробормотал я. Так, чтобы никто не услышал.
На географии мистер Петрелли объявил новую тему: «Река Миссисипи в твоей жизни». Я поднял руку и сказал, что никогда на Миссисипи не бывал и в обозримом будущем туда не собираюсь. Поэтому никакой роли эта река в моей жизни не играет.
– Вудвуд, ты же не пуп земли. Разве всё в жизни сводится к личному опыту? – Учитель пожал плечами.
А чего пожимать плечами, если сам сказал, что тема урока – «Река Миссисипи в твоей жизни»? Разве «твоя» – это не моя? Или моя жизнь – это не моя жизнь? Но спорить с ним бесполезно. В нашей школе, особенно на уроках мистера Петрелли, самый правильный ответ – вовремя заткнуться.
Учитель между тем продолжал рассуждать:
– Например, сделайте доклад о…
– Нетопырях, жуках и жабах – слугах Сикораксы, – прошептал я тихонько. Но прямо в точку.
Пение у нас ведёт мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках. Это не из Шекспира. «Шпилистые шпильки» когда-то придумал Данни Запфер. Потому что более тонких и высоких каблуков никто из нас никогда не видел. Так вот, в тот день мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках решила, что у нас в классе слишком много альтов, и велела мне переместиться в группу сопрано.
– Почему я?
– У тебя чудный высокий голос, Холлинг.
– Я не могу петь сопрано.
– Споёшь. Ты отлично вытягиваешь высокие ноты.
Я отправился к девчонкам.
– У тебя чудный высокий голос, Холлинг, – едко повторил Данни мне вслед.
– Клеврет, – буркнул я.
Мирил потеснилась, и я встал рядом с ней, за один пюпитр.
– А ты и не знал, что умеешь женским голосом петь? – съязвила она.
– Кроты слепые! Змеи своим шипеньем вас сведут с ума! – ответил я.
Ух, как здорово! Я и вправду поднаторел, комбинируя разные строчки.
Мирил схватила меня за руку.
– Как ты сказал?
Тут мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках постучала дирижёрской палочкой, призывая нас к тишине. Потом она вскинула руки, взмахнула ими медленно и величественно – и мы запели попурри из американских якобы народных песен, от которых наши сердца якобы обязаны преисполниться любви к родной стране. Я сделал вид, что изо всех сил стараюсь вытягивать верхние ноты. А их оказалось предостаточно.
Мирил так и не отцепилась от моего локтя.
– Как ты сказал? – снова спросила она в паузе между куплетами.
– Я только лишь странник на бренном пути… – пел я.
– А ну повтори, что сказал! – прошептала Мирил.
– Бреду сквозь земные печали и горе…
Рука Мирил угрожающе потянулась к моему горлу.
Мисс-Вайолет-на-шпилистых-шпильках снова постучала дирижёрской палочкой. Хор смолк.
– Мирил-Ли! – громко сказала учительница.
Мирил опустила руку. Щёки её пылали ярким румянцем, какой увидишь только в мультиках по телевизору.
– Мирил-Ли Ковальски, – повторила мисс Вайолет. – Я отправила Холлинга в группу сопрано не для того, чтобы ты с ним заигрывала.
На этих словах лицо у Мирил стало такое… такое… будто она мечтает провалиться сквозь землю. Точнее, чтобы земля разверзлась и поглотила её разом, окончательно и бесповоротно. Всё у неё стало круглым: глаза, рот, ноздри и даже веснушки.
Мисс Вайолет постучала палочкой, и мы запели развесёлую песенку в стиле кантри:
Тут Мирил наступила мне на ногу и принялась давить и давить – со всей силы. Я сдержался и даже не ойкнул. А сдержаться-то не очень просто. Сразу вспомнишь о мире, полном скорби, и о бренном людском пути тоже не забудешь.
Потом была физра, и мы накручивали круги по стадиону вместе с восьмиклассниками. От них – особенно от брата Дуга Свитека – разило табачным дымом.
– Эй, Вудвуд! – окликнул меня тренер Кватрини. – По-твоему, это бег?
Когда имеешь дело с учителем физкультуры, милость вообще не действует – ни по принуждению, ни без. Никак.
А бежать я не мог по одной простой причине: до самого конца попурри, пока мы пели «В дороге я грущу» и до третьего куплета «Блюза моей печали», Мирил ввинчивала каблук мне в ногу. И если у медиков существует диагноз «внутриножное кровотечение», то я себе этот диагноз поставил однозначно.
– Отродье ведьмы, – пробормотал я себе под нос. Так чтобы не слышал тренер Кватрини. –