Бивуаки на Борнео - страница 2

— На этот раз мы добрались! — заметил один из нас.

— Да, и нельзя сказать, чтобы слишком рано, — подтвердили мы хором.

Возвращаясь к прошлому, я вспоминаю свою первую встречу с Пьером Эйзом, по прозванию Петер, и Ги Пьяццини, которые задумали отправиться на Борнео, чтобы заняться там изучением один — диалектов, другой — кустарных промыслов жителей центральной части этого большого острова; к ним присоединился кинооператор Жорж Бурделон, автор нескольких фильмов о путешествиях в Индию и Африку. А так как им хотелось пополнить свою команду специалистом по фауне, то они обратились в Музей естественной истории[1].

Мне, как человеку, уже знакомому с тропической природой и с ловлей животных, было предложено совершить это путешествие. Однако, прежде чем встретиться со своими будущими спутниками, я предусмотрительно заглянул в старый учебник географии, чтобы освежить в памяти некоторые давно забытые элементарные сведения.

«Борнео, площадь которого в полтора раза превышает площадь Франции и составляет 746 тысяч квадратных километров, насчитывает 1800 тысяч жителей[2] и еще почти не изучен. Он расположен на самом экваторе, почти весь занят горами, подымающимися на высоту более 4 тысяч метров, пересечен многочисленными реками и покрыт нескончаемыми лесами. Жители, называемые даяками[3] — язычники, охотники за головами…»

Этого было достаточно, чтобы я немедленно дал свое согласие; так было положено начало долгим месяцам, заполненным скучными и утомительными сборами. Были накоплены горы груза — от разноцветных бус до рожка, предназначавшегося для некоего будущего детеныша орангутанга, а также походное снаряжение, киноаппаратура, оружие, медикаменты и рабочие инструменты для каждого. Последние ночи, пришедшиеся как раз на рождество и Новый год, ушли на заколачивание ящиков в холодном сарае, после чего наконец наступил день отъезда.

Миновав Джибути, Бомбей, Коломбо и Сингапур — порты если не оригинальные, то живописные, — мы совершили беспокойное и увлекательное морское путешествие через Яву, Бали, Ломбок и Малые Зондские острова до Макасарского пролива и острова Таракан — центра нефтедобычи, расположенного в устье Каяна у восточного побережья Борнео.

При таком маршруте нечего удивляться, что, выехав из Парижа 3 января, мы оказались в виду острова только 5 июля, то есть спустя полгода! Но в конечном счете самым главным было то, что мы сюда попали и с каждым поворотом судового винта продвигались немного дальше в глубь этой земли, которая — с тех пор как мы начали думать и говорить о ней — стала такой близкой нам, оставаясь в то же время почти мифической.

Наконец в излучине реки мы увидели маленькую деревянную пристань и дома Танджунгселора — порта и главного города огромного района, простиравшегося от устья Каяна до гор центральной части Борнео.

Вначале он показался нам просто большой деревней с пятью тысячами жителей и двойным рядом китайских лавок, тесно прижавшихся одна к другой вдоль обрывка дороги; до войны эта «магистраль» служила для того, чтобы гонять по ней старый форд, купленный местным султаном с единственной целью поражать воображение своих подданных и заезжих иностранцев. С тех славных времен, и поныне памятных всем жителям, ни один двигатель внутреннего сгорания не нарушал спокойствия этой залитой потрескавшимся гудроном площадки, которая превратилась в поле для игр ребятишек, для собак, тощих кур и уток, прямых потомков перепончатолапых, завезенных из Гонконга.

Только позже мы поняли, что для жителей внутренних районов Танджунгселор был городом со всеми его соблазнами. Рожденный меновой торговлей и живущий ею одной, он представлял собой в сущности просто скопление лавок, какие встречаются повсюду, где есть возможность эксплуатировать обитателей леса.

В полумраке этих помещений китайский или арабский купец менял соль, жевательный табак, ткани, керосин и тысячу и одно чудодейственное универсальное лекарство — плод буйной фантазии фармацевтов Небесной империи — на ротанг[4], сырой каучук, рога носорогов, золотой песок, терпеливо извлекаемый из горных ручьев, и особенно на дамар