Благолюбие. Том 2 - страница 12

– Горе мне! Что я скажу и как отвечу моему господину Диоскориду, если он об этом узнает? Нет ему утешения! Он не вынесет такого страшного известия – он умрет от горя! Ведь Домн – его единственный сын. Помоги нам великая Артемида ефесская!

Долго она рыдала и причитала, билась лицом о колени и до крови расцарапала себя.

Иоанн подошёл ко мне и спросил:

– Чадо Прохор, ты слышишь? Что случилось с этой женщиной?

Как только Романа услышала наш разговор, тут же подбежала и схватила Иоанна за руку.

– А, это ты колдун! Вот теперь твоё колдовство обнаружилось! Как только ты появился здесь, наша богиня оставила нас. Или ты воскресишь сына моего господина, или я вытрясу из тебя всю душу.

– Госпожа, – спросил Иоанн, – что повергло тебя в такую скорбь, скажи мне?

В безудержном гневе Романа изо всех сил ударила Иоанна.

– Лукавый раб, каторжник, – закричала она, – весь город Ефес знает, что произошло, а ты спрашиваешь, как ни в чём не бывало! Сын моего господина Диоскорида погиб в бане.

Когда Иоанн услышал эти слова, то на лице его промелькнула едва заметная радость. Он ненадолго погрузился в молитву и вошёл в баню. Изгнав оттуда нечистого, он вернул душу юноши в тело и, взяв его за руку, вывел на улицу.

– Вот сын твоего господина, – сказал он. – Он жив, и больше не переживай.

Романа, увидев чудо, изумилась и, упав в ноги Иоанну, стала просить у него прощения за обиды, которые ему причинила. Он сказал:

– Женщина! Уверуй в Господа нашего Иисуса Христа, Которого я ученик и апостол, и все простится тебе.

– Верую, человек Божий, отныне всему, что исходит из уст твоих, – ответила она.

Тем временем слуга пришел к Диоскориду и сообщил о смерти его сына. От такого неожиданного горя, несчастный отец упал замертво, словно сраженный кинжалом. Узнав об этом, Иоанн воскресил и Диоскорида и крестил всех уверовавших. После этого случая немало ефесян приняли христианство.

Об авве Агафоне говорили, что однажды к нему пришли люди, слышавшие, что он обладает великим даром различения. Они, желая испытать его, подвержен ли он гневу, спросили:

– Ты Агафон? Говорят, ты блудник и гордец?

– Да, это так, – был ответ.

Они спросили снова:

– Тот ли ты Агафон, который болтун и лжец?

– Да, я.

– Ты Агафон еретик? – спросили они.

– Нет, я не еретик, – сказал он.

Тогда они с недоумением спросили:

– Скажи, почему, чтобы мы тебе ни говорили, ты со всем соглашался, а слово еретик не смог вынести?

Он ответил:

– С первым я соглашался, ибо это на пользу моей душе. Еретик же тот, кто отвергнут Богом, а я не хочу быть отлученным от Бога.

Они, услышав это, удивились его рассудительности и ушли, укрепленные в вере.

Сказал старец: «Восхваляющий монаха предает его сатане».

Старцы рассказали, что как-то Скиту пожертвовали немного инжира, и его, как вещь ничтожную и малоценную, не стали посылать авве Арсению, чтобы он не счёл это за оскорбление. Старец, узнав об этом, не пришёл на богослужение, сказав:

– Вы же сами решили не давать мне пожертвования, которое Бог послал братьям, ибо я недостоин его.

Когда все это услышали, получили духовную пользу, видя смирение старца. Тогда пресвитер взял инжир и отнес ему, и старец пришёл на богослужение с радостью.

Об авве Амоне говорили, что однажды к нему пришли люди, чтобы он их рассудил, но старец притворился безумным. Какая-то женщина, стоявшая рядом с ним, сказала:

– Этот старик совсем без ума.

Когда авва услышал, что она говорит, громко заметил:

– Я столько трудился в пустыне, чтобы стяжать это безумие, а теперь ради тебя должен потерять его? Никогда.

Как-то в Келлиях проводили собрание по одному делу. Авва Евагрий выступил на нём. Но авва монастыря заметил ему: «Мы знаем, авва, что, если бы мы жили в твоей стране, ты смог бы стать начальником над многими. А у нас ты только гость».

Тот, будучи задет, не смутился, кивнул головой и сказал:

– Поистине так и есть, отче, если я один раз брал слово, то второй раз не буду выступать.

Сказал авва Иоанн, что врата неба – смирение, и наши отцы через многие унижения с радостью вошли в град Божий.

Он же сказал брату своему:

– Даже если мы совершенно презираемы людьми, будем бодры, ибо удостоимся чести у Бога.