Благородна и благочестива - страница 13

— Да, благодарю, — быстро прочистив горло, певуче поблагодарила Камилла. — Если бы не вы…

Показательно пригляделась, вроде как не узнала сразу, и ахнула:

— Ведь вы… наш новый сосед! Хотя, верно, вы и не запомнили, мы всего раз, мельком, виделись…

— Отчего не помню? — улыбнулся в темноте мужчина. — Я видел вас и раньше. В Старом Сорпигале, в порту. Ваша добрая тётушка отбила у нас повозку. А ведь мы за неё наперёд заплатили.

Камилла вспыхнула, вспоминая наконец и безобразную сцену в порту, когда мэма Софур и впрямь выдворила пожилого священника из последней приличной повозки, кроя тем, что хозяин каравана духовное лицо без повозки не оставит и что-то да придумает; и высокого паладина с глубоким капюшоном, который сопровождал священника. Кажется, паладин хотел тогда возразить, но священник не дал. Что-то тихо обронил сопровождавшему воину, и тот смирился.

— Мне очень неловко, — пробормотала дочь Золтана Эйросского, с трудом подавляя раздражение на няньку и злость на себя. — Право, пэр… я… я не…

— Пэр Доминик не в обиде, — заверил воин. — Сказал, что нам повезло вашими трудами не ехать рядом с рыбацкой телегой, а ещё хозяин отдал нам свою повозку, во избежание конфликта с Храмом Отца. Видите, всё прекрасно разрешилось.

Камилла улыбнулась, медленно выдыхая сквозь сцепленные в улыбке зубы. Непростое дело — понравиться молодому человеку, когда за спиной уйма неблагообразного народа, который бы скрыть от людских глаз на период знакомства.

— Могу я узнать ваше имя, доблестный пэр? — несмело поинтересовалась Камилла. Даже губу прикусила в знак трепетности и смущения. — Вы спасли мою честь и, возможно, жизнь тоже. Я до конца дней буду благодарна, и если я хоть чем-то…

— Благодарите Отца Небесного, не меня, — прервал её паладин. — Как видите, я пришёл к берегу безоружным и едва ли совладал бы с ними, не будь мне дарована часть силы Храма.

Камилла улыбнулась снова, на этот раз — искренне.

— Это было прекрасно, — просто обронила она. — Я никогда прежде не видела подобного.

— А я всю жизнь мечтал увидеть полную силу того, чем столь неосмотрительно пользуюсь, — без улыбки отозвался паладин. — Патрик.

— Просто Патрик? — уточнила Камилла, потирая пылающую скулу. Первый шок прошёл, и тело не замедлило напомнить о себе.

— Родовое имя в Храме Отца не имеет значения, — коротко улыбнулся паладин. — Вам больно?

— Немного, — призналась Камилла, прижимая ладонь к скуле. Как есть опухнет, и назавтра всё лицо от набрякшего синяка перекосит! И локтём при падении больно ударилась…

— Погодите.

Патрик осторожно положил ладони ей на плечи, коснулся большими пальцами подбородка. Камилла замерла, вдыхая внезапную ласку. Вот только прикосновение не оказалось не нежным, ни требовательным: паладин просто держал её, пока руки его вновь не разгорелись мягким золотистым сиянием, и весёлые искры не перебежали на плечи и щёки дочери Рыжего барона.

Свет озарил наконец и самого паладина, так, что Камилла не выдержала, вскинула глаза, разглядывая одухотворённое и по-мужески суровое лицо, глаза, тёплые, светло-карие, и тёмные волосы, стриженные непривычно коротко. Большинство воинов, каких встречала дочь Золтана Эйросского на Рыжих Островах, космы не стригли, и те так и болтались спутанной паклей, путаясь в кольчуге, шлемах и тесёмках.

— Легче? — встревоженно спросил Патрик.

От ладоней его всё ещё исходило тепло и сияние, но щекотно больше не было. Камилла неопределенно пожала плечами, дёрнула щекой, тотчас скривившись от боли.

— Не особо, — не подумав, брякнула она, тотчас спохватившись.

Патрика, впрочем, волновало вовсе не неблагородное поведение девицы.

— Странно, — пробормотал паладин. — Обыкновенно моей силы хватает на столь лёгкие ранения. Либо вера моя слабеет, либо… вы позволите? Хочу показать вас пэру Доминику. Возможно, он подскажет, в чём дело.

— Не стоит, — смутилась Камилла: общение со священством никогда не проходило для неё легко. Духовники, ежели хорошие, видят людей насквозь, а в её-то случае как раз прозорливости и хотелось бы избегать более всего.

— Уверен, он не откажет, — Патрик отстранился, предложил руку, чтобы Камилла могла опереться в темноте. — И мне будет спокойнее, если я провожу вас до лагеря. Пэра?..